Путь к «Варягу» - Павел Владимирович Троицкий

210 орудий, встал 5-ый Восточно-Сибирский стрелковый полк. На каждую русскую роту японцы двинули полк, по каждому батальону били из 12 батарей. Все атаки японской армии были отбиты русским полком, но наши солдаты были вынуждены покинуть позиции, будучи взяты в оба фланга огнем неприятельского флота. В этом деле потери японцев превосходили русские в четыре раза. В сражении под Ляоланем также имел место замечательный эпизод: бой при Ляндансане, где Зарайский полк гнал штыками 4 версты японскую гвардию. Но вот характерная деталь: надо было перейти в наступление по всему фронту и разбить врага. Можно было остаться и на прежних позициях. Генерал Куропаткин нашел третье решение: отступать.

Не те же генералы потом решат отступать в марте 1917? По крайней мере, одного мы точно знаем – генерала Алексеева, бывшего тогда в русском контингенте. Не потомки ли тех генералов теперь зовут нас отступать и отступать сегодня. Армия – великая сила, но она плоть от плоти государства и народа. Какое состояние народа, такое и состояние армии. В 1905 году солдаты шли на подвиг, генералы имели иные соображения.

Но не все так просто в истории. Генерал Алексеев, бросивший своего Государя в 1917 году, писал в 1905 в письме к своей супруге: «Имея во главе жидов и поляков, наши революционеры с легким сердцем идут на разрушение государственной целостности. Но целость эта будет продана потоками крови не революционеров, а коренного русского народа. Падут сотни и сотни тысяч, отстаивая, но отстаивая безнадежно, русское достояние. Не лучше ли, чтобы пал десяток тысяч революционеров? Пал скорее, расчистил мрак, нависший над Россией, и дал бы возможность лучшим, честным силам приступить к созидательной работе. Жидовско-польские вожаки честно и сознательно служить России не будут, преследуя свои цели, желая даже сделать на России примерку теоретически выкроенного нового костюмчика, наши всякого придатка социалы ли должны под давлением силы спрятаться в свои норы и подпольные щели, в которых сидели раньше, или Россия подпишет свой приговор, ведущий к ее погибели». Тогда, в 1905, Алексеев не знал, что он сам подпишет этот приговор, вместо того, чтобы арестовать кучку Гучковых, Милюковых и Родзянок.

Сегодня точно так же генералы ждут приказов от светских лиц, а солдаты пусть в малом числе, но готовы стать на защиту и веры, и народа. Вспомним хотя бы Евгения Родионова.

Вот такие мысли приходят в голову, когда сидишь вдали от Родины в кафе и поглощаешь экзотические яства и напитки. Вот сидит напротив меня русский офицер, и так радостно, что мы почти во всем согласны. К тому же и военный атташе.

Речь заходит и о том, что подвиг «Варяга» стал как бы символом для всего русского флота. Он вдохновлял русских моряков на другие подвиги, наверное, не меньшие. Многие никогда не слыхали о подвиге миноносца «Страшный», сразившегося с неравным по силе противником. Японцы собирались высадить десант на Квантунский полуостров, и краса русского флота адмирал Макаров послал отряд из восьми миноносцев помешать этой операции. Случилось так, что два миноносца отстали от своих. Один из них «Смелый», спокойно вернулся в Порт-Артур, а «Страшный», долго блуждая по морю ночью, наконец, нашел шесть наших миноносцев и пристроился к ним в хвост. Но с рассветом обнаружилась страшная ошибка, миноносцы были японскими. В темноте японцы также не опознали врага и позволили двигаться за собой. Так курьезная ситуация стала прологом для еще одного подвига русских моряков. Ясно, что миноносец был обречен на гибель, к тому же к шести кораблям добавились еще два легких крейсера. Но русские, вдохновляемые подвигом «Варяга», решили не сдаваться и принять неравный и последний бой. Одним из первых снарядов был убит командир корабля Юрасовский, его место занял лейтенант Малеев, с достоинством выполнивший свой долг до конца. Сначала он попытался уйти к Порт-Артуру, но попытка эта оказалась тщетной. Тогда он предпринял хитрый маневр: повернув резко вправо, уйти за кормой последнего миноносца; сблизившись, он торпедой потопил один японский крейсер. У нашего корабля появилась надежда спасения, но вражеский снаряд перебил паропровод носовых котлов. Скорость резко упала, и участь миноносца была решена. Японские суда стали приближаться, Малеев попытался торпедировать еще один корабль, но, увы, в аппарат угодил снаряд, и раздался страшный взрыв, от которого рухнула палуба, погибли и прислуга торпедного аппарата и расчеты кормовых орудий. Их заменили машинисты и кочегары неподвижного корабля. Но скоро в неравном бою все орудия были уничтожены, и миноносец стал удобной мишенью. Японцы послали шлюпку к затихшему кораблю и ошиблись. На корабле осталась одна трофейная митральеза (картечница), к ней удалось пробраться раненному в обе ноги лейтенанту Малееву. «Умрем, но не сдадимся», – с этими словами он расстрелял шлюпку и открыл огонь по палубе японского эсминца. Японцы, оправившись от шока, открыли артиллерийский огонь. «Страшный» начал погружаться в воду. В пучину за ним отправились и лейтенант Малеев, и все тяжелораненые. Только пятерым из команды в 47 человек удалось спастись. Их подобрал на борт подоспевший броненосец «Баян», посланный Степаном Осиповичем на помощь героическому миноносцу. Видимо, они и сообщили подробности битвы.

Так примеры «Варяга» и «Стрегущего» вдохновляли русских моряков на новые подвиги. Хорошо, что есть еще в России, которая напоминает корабль, потерявший управление, люди, помнящие подвиг русских моряков. Хорошо, что есть те, которые не мерят все результатом, пользой. Погиб «Варяг» – а какой в этом смысл? Сдались бы лучше японцам матросы «Страшного», – все были бы живы, ведь сопротивление все равно было бессмысленно. Только не думают поклонники результата, что без таких «сумасбродных» поступков мы не победили бы ни в одной войне. И, вероятно, были бы в пределах московского княжества, в каких и ныне мы можем оказаться, если будем уповать только на расчеты.

Через два дня ХХХ… вместе с российским послом отправился по моим следам. Но тут работники музея уже проявили бдительность, и флаг русским официальным лицам не показали. Как у нас говорится: «От ворот поворот». Но моя информация вызвала большой интерес в посольстве. Ведь через год будет юбилей битвы, надо организовать праздник, и нельзя проходить мимо таких исторических реликвий, как флаг с погибшего корабля. Только через неделю после разных переговоров и объяснений представителям удалось таки увидеть этот редкий экспонат корейского краеведческого музея.

Дела мои закончились, и путь лежал в Россию. Довольно скоро я и один мой друг отправились к Вячеславу Михайловичу Клыкову. Очень захотелось русским людям к юбилею поставить монумент на могиле героев. Удивляться, наверное, не следовало, так как у каждого скульптора