Парашюты и парашютисты - Нина Викторовна Романова

Завернувшись в плед, я свалилась на диван в гостиной и очнулась только тогда, когда солнце начало слепить даже сквозь закрытые веки. Я поднялась, снова обошла дом, убедившись, что до сих пор пребываю в полном одиночестве, и выглянула на улицу.

Несмотря на раннее утро, за порогом уже было жарко, душно и липко.

– Как они здесь живут?! – снова удивилась я и вдруг увидела сад. Несколько деревьев, небольших по размерам, росли прямо на заднем дворе и сплошь были усыпаны апельсинами. Это зрелище было настолько необычным, что сначала я приняла его за свадебные декорации. Но, подойдя ближе, смогла рассмотреть светящийся, как маленькое солнце, плод, свешивающийся с ветки. Приподнявшись на цыпочки, я постаралась уловить запах свежего цитруса, но он находился слишком высоко, а потому я протянула руку, сорвала шероховатый рыжий мяч, поднесла его к лицу и принялась нюхать. Почему-то в этот момент мне вспомнилось, как я собирала помидоры в нашей садовой теплице в России, когда они, только-только снятые с веточки, источают умопомрачительный аромат настоящих, не магазинных томатов. Но апельсин в моей руке пах так же, как магазинные в Калгари.

Я обошла бассейн, решив, что вернусь сюда позже, и отправилась в кухню. Как только нож коснулся апельсиновой корочки, я поняла, что такое запах настоящих свежих цитрусов! У меня потекли слюнки, и желудок свело от наполнившего его желудочного сока. Наконец, положив на язык дольку недавно сорванного плода, обласканного ярким солнцем и поспевшего на дереве, а не в коробке, я поняла, что во Флориде можно жить только ради апельсинового сада на заднем дворе своего дома!

На улице раздался странный крик: то ли чайки, то ли вороны, то ли кто-то заплакал… Я осторожно выглянула в окно – в саду никого не было. Приоткрыв дверь, я снова выскользнула на задний двор. Вокруг стояла тишина. Вдруг послышался тот же самый звук. Сейчас было абсолютно ясно, что кричала какая-то птица, и я пошла по направлению к ней.

Живая изгородь из кустов разделяла задний двор на две части. Заглянув за зелёную ограду, я увидела небольшой прудик размером, может быть, с приличную лужу. Сгрудившись в кучку, в воде стояли птицы. В лучах солнца они были ярко-розового цвета, с длинными шеями и массивными клювами.

– Фламинго! – неожиданно для самой себя громко воскликнула я.

Птицы ответили тем самым неприятным криком, который привлёк моё внимание.

Я пребывала в полном восторге! Розовые фламинго находились от меня в ста метрах и не за барьером зоопарка, а за стрижеными кустами!

– Это сказка! – прошептала я, боясь вспугнуть розовое волшебство.

В доме послышались голоса, и я, с сожалением оставив свой наблюдательный пост, поспешила обратно.

Таська бежала мне навстречу, за ней загруженный букетами цветов медленно шёл Крис.

– Где ты? – кричала она мне. – Я не видела тебя целую вечность!

Я, всё ещё немного ошалевшая от розовых птиц и свежих апельсинов, сорванных с дерева, кинулась в объятия подруги.

– У тебя на заднем дворе фламинго! – восторженно сообщила я, словно Тая об этом могла не догадываться.

– Ненавижу их, гадят везде и орут по утрам, как вороны, – ошарашила меня ответом подруга. – Собирайся, я договорилась, будешь прыгать, – продолжила она, снова потащив меня за собой.

– Прыгать куда? – наивно спросила я.

– Прыгать с парашютом! – засмеялась Таська и начала стягивать с себя свадебное платье, в которое она до сих пор была одета.

– Я не хочу прыгать с парашютом! – твёрдо заявила я тоном, как мне показалось, уверенным и не допускающим никаких обсуждений.

– Крис! – позвала Тася. – Она не хочет прыгать!

Крис появился на пороге спальни.

– Шура, это не совсем настоящий прыжок, – он попытался меня успокоить. – Вам никто не разрешит прыгать самостоятельно до тех пор, пока вы не совершите три тандема, то есть три прыжка с инструктором.

– Но я не хочу прыгать даже с инструктором! – проговорила я, хотя уже и не так уверенно.

– На самом деле в этом нет ничего страшного, это очень, очень здорово! – уверял меня Крис. – Я рекомендую попробовать.

– Но мне ведь нужно что-то знать для этого? – предположила я.

– Самое главное – сделать перед прыжком глубокий вдох, набрать в лёгкие побольше воздуха и задержать дыхание, – сказал Крис. – Остальное будет делать за вас инструктор. Но если вы совершенно не согласны, мы можем всё отменить.

Таська, переодетая в шорты и майку, схватила меня за руку и снова потянула за собой.

– Ты должна прыгнуть, ты просто обязана, если ты меня любишь! – потребовала она.

– А если ты меня любишь, оставь меня в покое! – упрямилась я, но в душе уже загорелся огонёк интереса.

«А может быть, и в самом деле попробовать?» – спрашивала я себя, хотя страх ещё был силён.

Через десять минут мы были на дропзоне, и Тайка с Крисом привели меня в павильон, где складывались парашюты. Меня уже ждал инструктор в полной экипировке.

– Это Шон, это Саша, – представила нас друг другу неугомонная Таисия.

Шон выглядел совершенно уверенно и спокойно, и это помогло мне принять окончательное решение. Я смотрела на загорелого улыбающегося парня, который крепко пожал мне руку. И это сильное рукопожатие вселило в меня уверенность, что я в самом деле хочу с ним прыгнуть!

От возбуждения я, вероятно, плохо соображала и не заметила, как оказалась в самолёте. Через несколько минут мы были в воздухе, а меня занимала только одна мысль – когда же мне станет страшно? Вместе с нами на борту находилось несколько пар, но прыгать мы должны были первыми.

Через какое-то время Шон поднялся со скамейки, потянул меня за руку и крикнул на ухо:

– Пристёгиваемся!

Я не поняла, что происходит, но он крепко обхватил меня и клацнул какими-то застёжками. Оказалось, что теперь мы пристёгнуты друг к другу, как два сиамских близнеца. Смешно переваливаясь, мы проковыляли к люку, который в одно мгновение распахнулся и выпускающий крикнул:

– Пошёл!

Я глянула вниз, снова подумала: «Когда же начинать бояться?» – и шагнула в открытую дверь. «Зачем я это делаю?» – пронеслось в голове. Высота была такая, что земли просто не было видно. Под нами плыли облака, которые тоже казались довольно далекими. Может быть, именно тот факт, что я не видела землю, оказался решающим, но у меня не было страха. Поток встречного воздуха забил нос, и я не могла вдохнуть. Тут я поняла, зачем нужно делать глубокий вдох до выхода из самолёта, но было поздно. Я открыла рот,