Волки не дремлют - Иван Зозуля

— Вы, товарищ полковник, говорите так, словно знаете его, — удивился Черенков.

Щербаков подмигнул Черенкову, показав в улыбке ряд золотых зубов:

— А ты, лейтенант, не ошибся. Павла я действительно знаю. Даже очень хорошо. Познакомились, так сказать, при определенных обстоятельствах... — Он обернулся к Турантаеву: — Что ж, Айсен Антонович, дело ясное. Надо брать мерзавца. Тем более, что завтра прилетает Вагин. Ему, наверное, очень интересно будет с ним встретиться.

— А как быть с Рудской?

— Допросим, конечно. Правда, вряд ли она что-нибудь знает. Просто одинокая женщина, выходя замуж, полагала, что с появлением в семье мужчины ей станет легче. Он, кстати, был неплохим мужем и отцом. К ребенку и к ней относился хорошо. Не буянил. Зарплату приносил исправно. А что женщине еще надо? Как-нибудь попробуем объяснить ей ситуацию, успокоим, что к ней претензий не имеем... Что ж, посылайте две группы, Айсен Антонович, к Мэнсфилду на работу и домой. Пусть обыщут все как следует. Этот тип без веских улик не заговорит. А я «добровольцем» в КПЗ. Где она у вас тут находится?

Черенков посмотрел на Щербакова, явно сбитый с толку последней фразой.

Когда Мэнсфилда ввели в кабинет, Вагин вспомнил строки словесного портрета. Да, перед ним стоял именно тот, на кого был объявлен всесоюзный розыск. Даже усы и небольшая бородка не сделали его неузнаваемым. Все эти наблюдения заняли несколько секунд, пока Вагин неторопливо прохаживался по кабинету. «Вот ты каков, старый знакомый», — подумал он, прикидывая, с чего бы начать допрос. Наконец, полковник вернулся к столу, и показав на стул, предложил арестованному сесть.

— Не знаю даже, как вас и называть. Запутаться можно, — Вагин слегка улыбнулся. — Начнем с имени, которое вам дали родители. Итак, господин Штейн, — полковник заметил, как дрогнули брови Мэнсфилда, — вы, очевидно, догадываетесь, что находитесь не в милиции, а в районном отделении МГБ. Задержаны вы как шпион и убийца. Так что перейдем сразу к делу. — Вагин снова усмехнулся. Он вспомнил обстоятельства задержания Мэнсфилда и знал, что тот не станет отрицать свою причастность к разведке. Поэтому полковник и добавил слово «убийца», чтобы посмотреть, как тот будет реагировать. Но Мэнсфилд, по крайней мере, внешне остался совершенно спокоен. Он даже как-то укоризненно посмотрел на полковника и молча покачал головой.

Вагина это не обескуражило. Доказательств уголовной и шпионской деятельности «Рудского» у чекистов было достаточно. Причем, в последнем он невольно помог им сам.

...Дело в том, что задержание Мэнсфилда произошло не совсем так, как намечалось. С тех пор, как его опознал в аэропорту Оллонов, за Мэнсфилдом шло неусыпное наблюдение. В эти дни и был отмечен его подозрительный контакт с неким Егоровым. Они встречались довольно часто, на служебной машине Мэнсфилда выезжали на охоту и рыбалку, иногда вечером заглядывали в ресторан. Желанным гостем Егоров был и в доме Рудских. Правда, они были людьми общительными, имели много знакомых, часто приглашали гостей и сами охотно принимали приглашения. Но Егоров... работал вместе с Иваном Александровичем Орешкиным. В последнее время он стал его основным помощником и, естественно, имел доступ к важным документам.

Напрашивался вывод, что убрав Марченко и Павла, Мэнсфилд нащупывал новый путь к Орешкину и к секретным работам экспедиции.

Материалы, собранные на Егорова, были несколько противоречивы. Молодой, способный специалист, он работал увлеченно и творчески. Руководство экспедиции характеризовало его как перспективного ученого. Правда, была замечена его излишняя любовь к хорошим коньякам, что вполне мог использовать Мэнсфилд. Был у шпиона и козырь покрупнее. В 1923 году отец Егорова, мобилизованный местными тойонами в одну из банд белобандитов, был убит в бою с отрядом Строда. Но это обстоятельство козырем мог считать, по мнению Вагина и Турантаева, только Мэнсфилд, не знающий да и не способный понять реальной жизни республики. Так что, скорее всего он должен был споткнуться на Егорове, советском молодом человеке, образованном, отлично понимающем сложную драматическую обстановку времени гражданской войны и горькую судьбу забитых, темных крестьян и батраков, силой и обманом вовлеченных в контрреволюционное движение. Но в таком случае Егоров мог стать очередной жертвой: Мэнсфилд не любил оставлять свидетелей своих неудач, да и друзей тоже не щадил.

Вечером того дня, когда оперативная группа отправилась, чтобы задержать Мэнсфилда, последнего не оказалось ни на работе, ни дома. Не успел Турантаев дать дополнительные распоряжения, как позвонил Черенков, дежуривший у конторы экспедиции. Торопясь и волнуясь, он сообщил, что в переулке за конторой обнаружил служебную машину Мэнсфилда. Фары погашены, в кабине двое. «Что же делать, что же делать?» — волновался Черенков.

— Не суетись. Следи за ними. Сейчас выезжаем к тебе.

Как раз в это время из окна котельной, где был телефон, лейтенант заметил, что кто-то вышел из машины и не торопясь направился к экспедиции. Вот открылась дверь, и в ярко освещенном проеме Черенков сразу узнал Егорова. Он снова позвонил Турантаеву, но тот уже уехал и трубку снял Вагин.

— Егоров?! — переспросил министр. — Странно... Неужели мы в нем ошиблись? Продолжайте наблюдать, а минут через пять встречайте подполковника.

Тем временем Егоров вошел в кабинет Орешкина, задернул на окнах шторы, зажег свет и подошел к сейфу. Минуту-другую он постоял в нерешительности, затем открыл сейф и вытащил папку в черном коленкоровом переплете. В ней было всего несколько листков — краткий отчет о результатах деятельности геологов в прошлом году. Разложив их по порядку, Егоров достал из кармана пальто небольшой черный фотоаппарат и стал снимать документы. Он успел сделать только два снимка, когда в затворе аппарата что-то щелкнуло.

— А, черт! Сломался! — вслух выругался Егоров и убрал бумаги в сейф. Он снова постоял с минуту, неуверенно вытащил из кармана две плоские металлические коробочки величиной с мыльницу, повертел их в руках и решительно сунул обратно в карман. Взяв из сейфа несколько черновиков Орешкина, Егоров погасил свет, раздвинул шторы и покинул кабинет.

Черенков и подоспевшие чекисты группы Турантаева видели, как Егоров подошел к машине Мэнсфилда, сел в кабину. Еще через несколько минут там вспыхнул тусклый свет карманного фонарика, в его желтоватом пятне неясно маячили два силуэта. И вдруг свет погас. Турантаев махнул рукой: вперед!

...Егоров поспешно захлопнул дверку и, с трудом отдышавшись, проговорил:

— Геннадий Петрович, что-то с аппаратом случилось. Почти ничего не успел снять.