Мир! Дружба! Жвачка! Не спеши взрослеть - Юлианна Перова

– Слышь, хорош трепаться уже! – перебил Каха, которого болтовня афганцев окончательно достала. Они здесь по делу – и в принципе благородному, с его точки зрения, – а эти говнюки треплются, будто на пикнике. – Ты доел, нет?

– Нет, – огрызнулся Алик.

Кавказец саданул мужчину по руке, выбив недоеденный стаканчик.

– Сука, когда ты уже доешь?! – завизжал он, не позволяя поднять мороженое и в ярости растаптывая лакомство каблуками, а затем ткнул стволом в спину. – Пошел!

Они свернули на пустырь.

– Все, пришли! – рявкнул Каха. – На колени.

Алик не стал возражать, а молча, но издевательски неторопливо подчинился. Он не знал, что будет дальше, да и не задумывался. Ему либо повезет, как раньше, либо нет. И последний вариант более вероятен.

Что ж, быстрее увидит Эльзу… если тот свет действительно существует. Заодно и проверит… и от зависимости разом избавится.

– Спасибо, мужики, – проронил он и добавил серьезно и устало: – Давайте уже делайте, зачем пришли. И закончим с этим говном.

Довольный Каха поднял пистолет и прицелился в лицо усмехающемуся Алику.

Но выстрелить не смог: казалось, само лицо врага лишало его энергии.

– Те смешно? – проворчал Витя.

– Да нога прошла, прикинь? – хмыкнул Алик в ответ.

Витя отвернулся: ему стало еще хуже. Каха снова поднял пистолет.

– Тока ты имей в виду: я бессмертный, – продолжал глумиться «обреченный», чем еще сильнее злил кавказца, и у того дрожали руки. Он покосился на спутника, но тот смотрел в сторону…

А ухмылка на лице Алика вдруг сменилась приветливой улыбкой. Он видел то, что недоступно было остальным: за спиной Кахи возник Сан Саныч.

– Хорошо, что ты здесь, – вздохнул афганец успокоенно. Теперь он хотя бы не один.

– С кем ты говоришь? – воскликнул Каха, испуганно озираясь по сторонам. – С кем он говорит?!

– Папа… – протянул Алик с нежностью. Призрак обернулся и ответил той же теплой улыбкой.

– Какой папа? Какой, на хрен, папа? – принялся истерить Каха.

Алик проигнорировал его и продолжал общаться с отцом:

– Ты не думай, я… не сдаюсь, не бегу, просто… по-другому… никак было…

– Ты с кем говоришь? Шизик гребаный, – прошипел кавказец, наклонившись к уху афганца, но тот, похоже, пребывал в каком-то своем, никому не ведомом мире.

Каха нервно передернул затвор и в очередной раз направил пистолет на врага. Призрачный Сан Саныч опустился напротив сына на колени, оба прижались друг к другу лбами.

– Прости… – прошептал Алик, закрыв глаза.

Витя вздрогнул. Это он ему? Да с кем ему еще разговаривать?..

А следом грохнул выстрел.

* * *

Даже через стены было слышно, как Федор орет на кухне.

– Это предательство! Это даже не хамелеона поступок! Это в сто раз хуже!

Санька сидел за столом, обхватив голову руками. Сейчас он мечтал оглохнуть, ведь и затыкание ушей не спасало. Вика лежала на кровати и беззвучно всхлипывала, уткнувшись в подушку.

– Сань, мне здесь плохо, – прошептала сестренка сквозь слезы.

Парень поднялся, захлопнул дверь поплотнее и подсел к девочке.

– Вик, ты чего? – попытался Санька успокоить Вику, хотя прекрасно понимал, что предложить ничего лучшего не может. Вот и пришел конец. – Из-за этого, что ли? Они ж так, поругаются и помирятся.

– Нет! Ты все время из дома убегаешь. А я здесь, и я все вижу! – упрямо твердила Вика.

Саньку словно ледяной водой из ведра окатили. Он растерянно гладил сестру по растрепанной головке, внезапно осознав, что перед ним больше не белокурая малышка, а вполне взрослый человек, который не нуждается в дополнительных объяснениях.

– Мама с папой больше не любят друг друга, – всхлипнула девочка и отвернулась к стене.

У парня опустились руки. Он хотел помочь, но совершенно не представлял, чем и как. Голова отказывалась работать наотрез.

– Вик, ну, я ж твой брат. Это не изменится. Я всегда буду рядом, слышишь? – прошептал он, прижимая к себе сестренку.

Вика резко обернулась, огромные серые и очень серьезные глазенки впились ему в лицо.

– Обещаешь?

– Обещаю, – твердо кивнул Санька и выпалил первое, что пришло в голову. Ему же необходимо успокоить и отвлечь сестру. – Хочешь, почитаю тебе?

– Хочу.

Санька потянулся к полке и вытащил что попало под руку.

– Так, что у нас тут? «Фильмы-сказки»… «Вовка в Тридевятом царстве».

* * *

А скандал тем временем перетек из кухни в спальню и стал тише, но не прекратился.

– Я ведь знал, я чувствовал, что что-то не так! – продолжал бесноваться Федор, нарезая круги по комнате. – Но боялся… боялся поверить. Когда ты вчера уехала с этим рыжим… Казановой… – он с трудом подбирал цензурные слова и старался не срываться на крик, чтобы не перебудить весь дом.

– Федь… – попыталась урезонить мужа Надежда, но быстро поняла, что это бесполезно.

– Надь… – Мужчина перестал шарахаться туда-сюда и пристально взглянул на жену. – а у тебя с ним что-то было? И не ври. Волковы же не врут.

Надежда смотрела на него и молчала. Чувство стыда не слишком мучило ее, а вот обида и горечь точно никуда не делись. И самое противное, что все зря. А теперь – ни дома, ни семьи. Впрочем, была ли она вообще? А теперь очередной нелепый допрос…

– Скажи, – потребовал муж и начал сверлить ее взглядом.

И Надежда сдалась.

– Было, – буквально выплюнула. Ей стало противно – и она добавила после длительной паузы: – Один раз.

Федор не ответил – кисло улыбнулся и показал жене два больших пальца, мол, молодец, после чего вышел из спальни, хлопнув дверью.

Надежда осталась одна. Совсем.

Квартира погрузилась в мрачную, одинокую тишину.

Надежда лежала в спальне, глотая слезы обиды и отчаяния. Федор угрюмо смолил на кухне сигарету за сигаретой. Санька свернулся калачиком на полу возле кровати сестры, крепко сжав ручку Вики.

Грядущее утро не сулило ничего хорошего.

* * *

В парке грохотали выстрелы – Витя в истерике высадил всю обойму пистолета.

– Прости! Прости! Прости! Прости! – раскатилось по пустырю.

Алик по-прежнему стоял на коленях, опустив голову и устремив невидящий взгляд в землю. Рядом в луже крови валялся мертвый Каха. А Витя давил и давил на курок, пока грохот не сменили щелчки, и только потом опустил оружие. Затем уронил руки и рухнул на колени.

– Я не хотел тебя убивать! Не хотел! Не хотел! – выл и ревел он, продолжая яростно молотить кулаками землю. – Я те в голову даже не стрелял, ни в сердце. Ну, прости ты меня! Прости.

Алик смерил пустым взглядом рыдающего сослуживца, встал и глухо произнес:

– Отстегни.

Витя порылся в карманах трупа, выудил ключи и, опустившись на колени, разомкнул замок наручников на