Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

— Мы не можем ждать!

— Что говорит Петер?

— Не знаю, — ответил Джонни. — Он еще не приехал.

— Ладно, ладно, я попробую, — сдался Джо.

— Отлично. Я уверен, что ты все сделаешь. Придумал название?

— Пока нет. У нас она шла под названием «Военная история».

— О’кей, — сказал Джонни. — К твоему приезду в Нью-Йорк что-нибудь придумаем. — Он положил трубку и посмотрел на женщин. — Может, из всего этого что-нибудь и выйдет.

— Джонни! — изумленно воскликнула Дорис. — Как ты можешь так говорить? Думать об извлечении прибыли из немецкой агрессии против всех этих невинных людей! Как ты мог?

Эдж ошеломленно уставился на девушку, даже не уловив упрека в ее словах. Он схватил ее за руки и начал возбужденно их сжимать.

— Правильно, Дорис, правильно!

— Что правильно? — еще более изумленно спросила Дорис Кесслер.

Вместо ответа Джонни повернулся к Джейн и быстро проговорил:

— Передай всем прокатчикам и продавцам, а отдел рекламы пусть немедленно приступает к работе. Записывай. — Он подождал, пока Джейн приготовит карандаш и лист бумаги. — «Магнум Пикчерс» объявляет о выходе в прокат своей последней и самой лучшей картины «Война против невинных», которая на следующей неделе будет готова к показу. Эта картина обличает все зверства немцев, о которых мы читаем в газетах. — Он на некоторое время замолчал и посмотрел на Джейн Андерсен. — Знаешь что? Пошли это в отдел рекламы. Пусть перепишут и разошлют.

Когда Джонни Эдж повернулся к Дорис, на его лице играла широкая улыбка.

— Бери пальто, милая. Мы ведь не хотим опоздать на вокзал?

5

Во время первого показа «Войны против невинных» просмотровый зал был набит битком. После окончания картины публика молча повалила в коридор.

На просмотр пригласили избранных. Америка уже почти неделю участвовала в войне, и интерес к картине оказался огромным. В зале присутствовали репортеры из крупнейших газет и телеграфных агентств, официальные лица, крупные прокатчики и владельцы синематографов.

Сейчас все они толпились вокруг Джонни Эджа и Петера Кесслера и расхваливали их. Все считали, что картина объяснит американцам, почему не удалось избежать войны.

— Великолепный пропагандистский фильм, — сказал Петеру один из гостей. — Вы нанесли гансам удар в самое больное место.

Кесслер кивнул. Когда он смотрел «Войну против невинных», у него ныло сердце, а сейчас после этих слов Петер горько подумал: «Поздравляю, ты ведешь войну против собственного народа, против своих родственников». Он не мог говорить, тяжелая рука словно сжала сердце. Петер обрадовался, когда последний гость ушел. Эстер Кесслер, Дорис, Джо, Джонни и Петер вошли в относительно тихий кабинет Эджа. Кесслер присел.

Никто не разговаривал, все виновато смотрели друг на друга. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение, которое каждый объяснял по-своему.

— У тебя нет шнапса или еще чего-нибудь в этом роде, Джонни? — прервал молчание Петер. — Я что-то устал.

Эдж молча вытащил из стола бутылку и несколько бумажных стаканчиков. Он разлил виски и передал стаканчики Джо и Петеру. Затем поднял свой и сказал:

— За победу!

Мужчины выпили, и виски развязало язык Джо.

— Я снял ужасную картину и, несмотря на это, после просмотра сам готов записаться в армию.

Петер молчал. Он взял со стола Джонни несколько контрактов на «Войну против невинных» и рассеянно посмотрел на них. Затем выронил, словно они жгли пальцы.

«Эта картина еще принесет деньги», — горько подумал он.

Эстер понимала чувства мужа. Она молча подошла к Петеру, который благодарно посмотрел на нее. Они понимали друг друга с одного взгляда.

— Кем меня замените? — нарушил тишину громкий вопрос Джонни.

Все испуганно посмотрели на него. На его губах играла улыбка, но глаза оставались серьезными.

— Что ты хочешь этим сказать? — Неожиданно у Кесслера появился немецкий акцент.

— То, что сказал. — Джонни Эдж внимательно посмотрел на друга. — Я собираюсь завтра записаться в армию.

— Нет! — сорвался с губ Дорис крик боли.

Эстер посмотрела на дочь и замерла от изумления. Лицо Дорис побледнело, стало почти пепельного оттенка. «Как же я не заметила этого раньше?» — молча упрекнула себя Эстер Кесслер. Сейчас многие слова и поступки Дорис неожиданно обрели смысл. Она подошла к дочери и взяла за руку. Рука девушки дрожала.

Мужчины не обратили на женщин никакого внимания.

— Вот черт! — выругался Джо Тернер. — Я с тобой!

Петер смотрел то на одного, то на другого. «Ну вот, дожил, — думал он. — Люди, которых я люблю, отправляются на войну против моих братьев». Он встал.

— Неужели это необходимо? — спросил Петер вслух.

— А что мне еще остается делать? — ответил Джонни, странно посмотрев на Кесслера. — В конце концов это моя родина.

Петер увидел лицо Джонни, и его охватила обида. «Неужели он сомневается в моей преданности Америке?» — подумал Кесслер. Он через силу улыбнулся.

— Ну что же, идите, если должны, — тяжело вздохнул он. — И не беспокойтесь о нас. Будьте только осторожнее. Вы оба нам нужны.

Он пожал руку Джонни, перегнувшись через стол.

— Я знал, что ты поймешь, — обрадовался Эдж.

Из глаз Дорис потекли слезы, которые остановил шепот матери. Девушка еще долго потом слышала его.

— Никогда ни перед кем не плачь, liebe kind, — сочувственно прошептала Эстер.

Джонни посмотрел на стол. Он уже подписал последний контракт, закончил все дела. Поставил ручку в письменный прибор и посмотрел на Петера.

— Ну вот и все. Есть еще вопросы?

— Нет, все ясно, — покачал головой Петер Кесслер.

— Если что-нибудь будет непонятно, — сказал Эдж, вставая, — спроси Джейн. Она здесь все знает. — Он улыбнулся Джейн Андерсен.

Та улыбнулась в ответ и, слегка дразня, сказала:

— Как-нибудь попытаемся прожить без тебя, босс.

— Не дразни меня, Джейни. Я и так знаю, что управитесь, — улыбнулся Джонни, вытащил часы и посмотрел на них. — Черт! Надо спешить. Я обещал Джо прийти в пункт вербовки к трем.

Он снял с вешалки шляпу, надел и вернулся к Петеру. Протянул руку.

— Пока, Петер. Увидимся после заварушки.

Несколько секунд они крепко сжимали руки, затем Джонни подошел к столу Джейн и взъерошил ей волосы.

— Пока, крошка.

Она встала и быстро поцеловала Эджа.

— Пока, босс, — хриплым голосом произнесла Джейн. — Будь осторожен.

— Конечно, — сказал Джонни Эдж и вышел из комнаты.

Петер и Джейн посмотрели друг на друга.

— Я… я, наверное, сейчас разревусь, — тихо сказала девушка.

Кесслер достал платок и шумно высморкался.

— Реви. Кто тебе запрещает?

Джонни остановился перед зданием «Магнум Пикчерс» и закурил.

— Джонни! Джонни! — донесся крик. К нему бежала Дорис Кесслер.

— Почему ты не в школе, милая? — строго поинтересовался он, но при виде