Белорусские повести - Иван Петрович Шамякин

Слава Петровский, вихрастый, худенький десятиклассник, решает у доски задачу. У Славы умное лицо, пытливые серые глаза, и между тем он трудный ученик. С пятерки может скатиться на двойку, на него иногда нападает равнодушие ко всему, что я объясняю. В школе веют новые ветры, они задевают подчас даже способных учеников. «Мы все равно никуда не поступим», — говорят они.

Выводя цифры и знаки, Слава громко стучит мелом. Икс, игрек, синус, косинус, тангенс… Десятиклассникам я даю некоторые задачи из высшей математики, чтоб поднять дух, укрепить веру в собственные силы. Не святые горшки обжигают. Я сам уехал в ФЗУ с семилеткой, и вот, видите, преподаю математику, физику, а когда защищу диплом, стану работать где захочу. Самое главное — поставить себе цель.

— Евгений Романович, почему вы приехали в Ковальцы? — спрашивает Женя Синицкая.

Похаживая у доски, Слава чему-то улыбается. Задачу он решил, но я его не отпускаю. Хочу еще спросить. А Женя часто загоняет в угол своими вопросами. Может быть, потому, что дочь преподавателей и ничего не боится.

— Отвечу на вопрос в конце урока, Женя. Не мешайте нам с Петровским выяснять отношения.

Понятие о множествах Слава имеет. Заглянул, значит, в учебник высшей математики. У Славы наступил период подъема, и это хорошо. Надолго ли только? Так или иначе, но ставлю отметку со спокойной душой.

Я молодой педагог, похвастаться нечем, и чем, собственно, отличаюсь от вас, мои друзья? Я сам еще не нашел ответа на все вопросы, но могу сказать твердо, что знания в нынешней жизни необходимы. Где бы вы ни работали. Я вернулся в школу с завода и могу подтвердить, что даже семиклассник осваивается у станка быстрее, чем тот, у кого три класса и четвертый коридор. Почему именно приехал в Ковальцы? Педагогическая практика нужна. Я ведь кончаю университет, который и преподавателей выпускает…

Так, с учетом воспитательного момента, отвечаю Жене Синицкой.

Десятиклассники сидят опустив глаза. Сами они рвутся в город, им трудно понять, почему я приехал в Ковальцы. А может, знают о моих отношениях с Антониной? В деревне невозможно что-нибудь скрыть…

Сыплет редкий снежок. Там-сям по дворам курятся дымки. Пахнет паленой щетиной — забивают свиней. На Новый год, как на Октябрьские праздники, на Май, в Ковальцы немало гостей съезжается. Будут пить водку, есть колбасу и кое-что из дому с собой прихватят. Некоторые горожане не проживут на одну зарплату.

Ганна Андреевна собирает деньги на новогоднее угощение. Учителя будут встречать Новый год вместе. Мы с Антониной договорились встретиться на Новый год в Минске, но когда ко мне подходит Ганна Андреевна, я вношу свой пай. Чтоб не было лишних разговоров.

За три дня до Нового года — неожиданность. Меня приглашает к себе домой Татьяна Федоровна, директор совхоза. Я ничего не понимаю, не хочу идти, но посыльная, девочка из бухгалтерии, просит прибыть к Татьяне Федоровне тотчас же. Вот только одеться и бежать…

Запыхавшись от быстрой ходьбы, вхожу я в каменный дом, где живет директор. У Татьяны Федоровны застолье. Компания не очень большая: Разуменко, рядом с ним полный, с унылым лицом главный агроном, который временно назначен на должность директора, зоотехник, две работницы бухгалтерии и, главное, Антонина, которая сидит между Иваном и незнакомым мне молодым человеком в светлом костюме.

Увидев Антонину, я совсем теряюсь. Но Иван подмигивает мне, Антонина улыбается, и я успокаиваюсь. Татьяна Федоровна вышла замуж, сдает дела, уезжает в Минск, поэтому созвала на прощание близких друзей. Я, однако, не из близких, почему оказался среди гостей, неизвестно.

Через минуту все выясняется. Ко мне подсаживается незнакомый молодой человек, который до того сидел с Антониной.

— Простите, — говорит он, — я к вам первому должен был зайти. Я из газеты, приехал по вашему письму. Перед Новым годом мы хотим ликвидировать задолженность по читательским письмам.

— Вы проверяли факты? — спрашиваю у плечистого корреспондента, на круглом холеном лице которого блуждает снисходительная усмешка.

— Да какие там факты? Мелочь одна. Вы что, с луны свалились? Я дам вам разумный совет: напишите в журнал «Родная природа». У вас бойкое перо и кое-какие мысли есть.

— Не учите, куда мне писать…

Татьяна Федоровна чутко улавливает ситуацию. Проходя в прихожую, касается моего плеча. Я выхожу за ней вслед.

— Евгений Романович, не портите мне праздник. Виновата, не доглядела с этой речкой. Весной ее прочистят. Я и Разуменко сказала…

Странная она женщина. Ведь в своей заметке я даже фамилии ее не назвал. Просто хотел поставить вопрос.

Настроение, однако, испорчено.

Иван пересел ко мне, а корреспондент опять к Антонине.

— С домом я решил, — сообщает Иван. — Переезжаю на новую квартиру. У жены два брата, один займет нашу хату. Он на станции живет, теперь отсюда будет ездить на работу.

Мне не до Ивана. Никогда я не видел Антонину такой веселой. Она что-то доказывает соседу, взмахивает рукой, лицо раскраснелось, на щеках ямочки. Когда девушка хочет нравиться, она умеет быть привлекательной.

— Только брат жены неженатый, — продолжает Иван. — Дожил до сорока годов, а еще бобыль. Редкий экземпляр. Все делает сам. Даже корову доить умеет…

Корреспондент не один приехал, с шофером. Смуглый хлопчина стоит в дверях, мнет летнюю фуражку с блестящим козырьком, показывая корреспонденту знаками, что пора ехать. Его усаживают за стол — пить нельзя, так пускай хоть подзакусит.

Незаметно, пожав Ивану руку, выбираюсь в прихожую, надеваю пальто и выхожу. Что мне в этой компании делать? У директорского дома стоит «Волга» старой марки. Уже смеркается. В конце декабря самые короткие дни. Начнут прибавлять после Нового года. Тогда станет немного веселее.

С час блуждаю по дороге. Домой идти не хочется. Когда снова подхожу к каменному коттеджику, где живет Татьяна Федоровна, «Волга» как раз отъезжает. Но корреспондента в ней нет. Один шофер. Это я хорошо вижу.

Я, видно, очень ничтожный человек. Ни гордости, ни характера. Удрав из нежеланной компании, снова в нее лезу. В доме музыка, и я просто не могу не зайти к Татьяне Федоровне.

Как ни в чем не бывало, раздеваюсь в прихожей, иду в зал. Столы сдвинуты к стенке, на освободившемся пространстве — танцы. Играет на аккордеоне зоотехник. Антонина, как я и предполагал, танцует с корреспондентом. Теперь я хоть разглядеть его могу. Он коренастый, довольно полный, ростом чуть-чуть ниже Антонины. В танце подвижен, стремителен, только в конце такта слишком громко притопывает ногой. Даже звенят пустые бутылки на столе.

Компания меж