Любовники-полиглоты - Лина Вульфф

Ознакомительный фрагментдома только я не была занята. Остальные двери были закрыты и заперты, и так будет часов до шести-семи, пока народ не начнет возвращаться домой с работы. В это время дня была свободна только я.

– Ладно, я сейчас приду.

Я вернулась в квартиру, взяла ключ и пошла следом за соседкой.

У них в квартире было душно и грязно. В нее почти не попадал солнечный свет, поэтому горели лампы. Посреди квартиры проходило что-то типа небольшой шахты, видимо, бывший мусоропровод, через который теперь в квартиры без окон на улицу или во двор попадал свет. Так что из некоторых помещений этой квартиры можно было заглянуть в другие: из кухни было видно ванную. Я остановилась и огляделась. Там, на другой стороне, сидела женщина, выглядывая в открытое окно. Она сидела совершенно неподвижно, всего в нескольких метрах от меня. Ее толстые очки искажали взгляд, и было сложно понять, что выражало ее лицо с вытянутыми в тонкую линию губами. На женщине была надета мешковатая ночная рубашка, под которой угадывались низко висящие груди.

– Вы можете показать мне дверь туалета? – спросила я соседку.

Мы прошли узким коридором.

– Вот она. Там внутри сидит Регина.

Я взялась за ручку и подергала. Действительно заперто. Я постучала.

– Э-эй! – позвала я.

– Фру Бьерре? – откликнулась из-за двери Регина.

– Да, – ответила я, хотя и считала, что это их «фру Бьерре» звучит нелепо.

– Нужно выбить дверь, – сказала мать.

– Хорошо, сейчас выбью.

Я подобрала подол ночной рубашки, засунула его под резинку трусов и постояла так несколько секунд. Взгляд соседки медленно и недовольно скользнул по моему телу.

– Я сейчас выбью дверь! – крикнула я находящейся внутри Регине. – Встаньте как можно дальше от нее! Слышите! Осторожно!

Я сделала шаг назад. Потом ударила ногой. Я впервые пыталась вышибить дверь и била, не сдерживаясь, как делаешь на тренировках, когда бьешь противника. Перенеся вес на левую ногу, я замахнулась правой и прицелилась, чтобы попасть ступней по двери. И ровно в ту секунду, когда я готовилась ударить, я услышала, как мать произнесла, быстро и тихо, словно пискнула:

– Подумайте о ком-нибудь, кого вы ненавидите.

И еще до того, как я успела подумать, до того, как я осознала, что, собственно, она сказала, я увидела перед собой лицо Клауса Бьерре. Я видела его лицо, его красные глаза, я чувствовала запах его нездорового дыхания. Его лицо криво улыбалось мне в тот момент, когда я изо всех сил врезала по двери. Моя пятка попала прямо в рожу Клауса Бьерре. Дверь слетела с петель и повисла в проеме. Потом упала на пол. Внутри на унитазе сидела Регина.

С косоглазием, тяжелыми грудями и до смерти напуганная. Женщина рядом со мной издала ликующий вопль:

– Фру Бьерре открыла дверь! – кричала она. – Вот видишь, Регина, не понадобилось никаких мужчин!

Регина встала с унитаза, подошла ко мне и упала мне на грудь. Потом и ее мать тоже принялась меня обнимать. Так мы и стояли там, окутанные запахом пота от их подмышек и, возможно, от моих тоже, мне кажется, человек чувствует запах своего пота как-то иначе. Затем они потащили меня на кухню, хотели угостить ликером и печеньем.

– Пойдемте, фру Бьерре, садитесь, позвольте нам отблагодарить вас.

Их голые ноги, торчащие из-под ночных рубашек, сновали по линолеуму. Я видела их сухие потрескавшиеся пятки, отросшие ногти и следы, которые подошвы оставляли на полу, который, казалось, был покрыт жирной пленкой.

– Мне пора идти. Господин Бьерре скоро вернется.

Они закивали с понимающим видом. Пока я спускалась по лестнице, они всё махали и махали мне вслед. Открыв дверь в квартиру и войдя внутрь, я вдохнула запах Клауса Бьерре, полный безысходности. Я постояла какое-то время, окинула взглядом кухню. Завтрак на столе. Батарея. Кирпичная стена за окном. Бутылки, которые мы собирались выбросить вечером. Наше маленькое житье-бытье, которое нам удалось создать.

Я зашла в спальню, достала сумку и упаковала свои вещи. Вышла из квартиры, прошла по переулку в сторону Ховедбанегорен. Остановилась и несколько минут смотрела на толпу под стеклянным потолком, на продавщицу цветов неподалеку. Вскоре я уже сидела в поезде, везущем меня домой в Сконе.

* * *

Людям на сайте нравилось отправлять фотографии из своей жизни. На некоторых были машины и яхты, огромные экраны крутых телевизоров перед диванами в гостиной. Некоторые присылали фото своих половых органов. И все писали что-нибудь приятное о моем портрете. Я человек к комплиментам не привыкший, а это правда, что таким людям легко польстить. Так что я сидела перед экраном, улыбаясь и думая о том, что, несмотря ни на что, идея насчет сайта была не так уж безумна. Еще мне приходило в голову, что ничего лестного во всем этом не было. Все это не имело ко мне никакого отношения. Я ответила на одно из сообщений так: «Спасибо за письмо, но не строй насчет меня ложных иллюзий. Мне тридцать шесть, а фото сделано при свечах… Вот настоящая фотка». И отправила свой снимок, как я выглядела в тот момент, в трусах и лифчике при обычном освещении (я отредактировала фото, убрав лицо). Не вдаваясь в детали, могу только сказать, что этот портрет был далеко не такой удачный, как прежний, и я успела поржать, представив, какой расхолаживающий эффект он произведет на адресата. Но буквально через минуту-другую от него пришел ответ: «Помимо того, что твой возраст дает возможность вести множество интересных разговоров и ты с большой вероятностью умеешь готовить очень вкусные ужины (я же выберу вино), твое тело, я уверен, сулит массу удовольствий, как и многим, думается мне, до меня. Твое влагалище наверняка скрывает целый склад грязных приемчиков, которые могли бы порадовать и меня».

«Вот скотина!» – тут же ответила я.

Но осталась сидеть за компьютером. Честно говоря, меня удерживало любопытство. Любопытство к мужчине, но еще и к мужественности. Мужественность так устроена, что чем больше ее узнаешь, тем меньше ее понимаешь, но все равно больше и больше очаровываешься. Я имею в виду не только секс. Во всяком случае, я серьезно подумывала продолжить переписку с этим мужчиной. Мне пришло в голову, что то, что он написал, было свидетельством чего-то вроде непристойной искренности, которой он не стыдился. Может быть, мне стоило бы договориться с ним о свидании. Такого рода приключение в темное время года, наверное, хорошо бы на меня подействовало, а то я впадаю в уныние, когда постоянно темно.

«Когда мы можем увидеться?» – написала я.

«Через три недели», – ответил он.