Пустое сердце Матвея - Ашира Хаан

Во дворе мокли под дождем детские горки, качели и лавочки, сквозь поредевшую листву кустов просматривался палисадник под окнами пятиэтажки. Непонятно было, где искать Вику. Может быть, она в одной из припаркованных машин.

Но когда я сделала несколько шагов к стоянке, меня окликнул знакомый голос:

— Марта!

Вот чего я не ожидала — так это увидеть Вику в изумительном черном шелковом платье, на каблуках и… выходящую из-за мусорных баков. Она там пряталась? От кого?

С тех пор, как после родов она набрала десять килограмм, которые упорно считала лишними, платья она носить перестала. Джинсы, оверсайз свитера, рубашки поверх футболок и неизменные кроссовки.

Я не одобряла ее самогрызню на тему «я толстая», но одобряла одежду. Только часто приходилось уговаривать ее купить себе «лишние» осенние ботинки. Она упорно считала, что одной пары обуви на сезон ей хватит, а красиво начнет одеваться, когда похудеет до мифического «идеального» веса.

Ну, блин, ладно джинсы, а обувь-то чем провинилась? С нее что — кроссовки начнут спадать, если на десять кило похудеть?

Платье, туфли, остатки явно сложного макияжа, стекающего по лицу — и дурацкая сумочка на длинном ремешке, которую она за собой тащила, как дохлую крысу на веревочке.

— Садись быстро в машину! — рявкнула я, затаскивая ее в салон. — Что, блин, случилось? Вика!

Ее лицо блестело от дождя и слез, под глазами проступили черные тени, зато губы казались сухими и лихорадочно горячими. Она попыталась мне что-то ответить, но сорванного дыхания не хватило.

— Так… — сказала я, чувствуя, что у меня самой начинают дрожать руки. — Так. Сначала скажи — ты физически цела?

— Да, — кивнула она.

— Уже хорошо. Теперь уточняем. Это Матвей?

— Да, — снова кивнула Вика.

— Тихо! — скомандовала я, заметив, что ее лицо сморщивается в уродливую маску. — Не реви. Сигарету? Воды?

— Нет…

— Тогда рассказывай, что натворила. Сомневаюсь, что он сам за тобой бегал.

— Он сам! — взвилась Вика мгновенно, и на бледных щеках вспыхнул нездоровый румянец. — Это не я!

— Что он делал?

— Хвалил. За работу.

— Поэтому ты стала ходить на работу в платье?

— Он сказал, что… — она сглотнула. — У меня длинные ноги, мне пошло бы.

— И ты тут же побежала покупать новое платье и туфли, я правильно понимаю?

— Мне все равно нужно для корпоратива.

— А накраситься ты решила, потому что к платью подходит?

— Да!

— И что он сказал, когда тебя увидел?

— Что я очень красивая. И мне надо бы запретить так выглядеть, чтобы не отвлекать коллег от работы, но мое платье укладывается в дресс-код…

— Чудесно. Вика, сколько тебе лет?

— Тридцать восемь, — послушно отчиталась она.

— И в свои тридцать восемь ты повелась на эту пургу? — скривилась я.

— Нет, но…

— Но?

— Он мне писал вечерами… Ничего такого! — поспешно воскликнула она, увидев, что я открываю рот. — Я даже Дане показывала наш чат — как меня ценят на работе.

— Желал спокойной ночи?

— И доброго утра.

— Вика… — я прикрыла глаза.

— А сегодня… — ее голос снова усох, съежился, как сухой осенний лист. — Он позвал к себе в кабинет. Сказал, что платье обалденное, отчеты безупречные и я достойна премии.

— И дал? — фыркнула я.

— Что? — испуганно уточнила Вика.

— Премию!

— Нет… просто.

— Просто сказал, ага.

— Он коньяка мне налил. Хорошего. Сказал, что мне надо расслабиться. Сказал, что я особенная. Яркая, искренняя. Теплая. Сказал, что завидует моему мужу — такая жена редкость.

— И голос трагически дрогнул? — скривилась я.

— Я подумала… — Вика царапнула скрюченными пальцами крышку бардачка, я помогла его открыть и достать почти пустую пачку «Житана». — Подумала, что ты ошибаешься. Он нормальный. Просто… У него знаешь, какая жена? Она пару раз в офис приезжала. На Викторию Бэкхем похожа. Такая стервозина в дорогих шмотках. В ботфортах, в чулках, элегантная, но прям по лицу видно, что сука. Он, наверное, и правда устал от нее… такой.

— И выбрал тебя.

— Марта!

— Молчу. Рассказывай, что там у него в кабинете было. Там, небось, диван для таких случаев?

Вика достала из смятой пачки сигарету и зажигалку. Я ткнула кнопку открывания люка. Холодная морось посыпалась на нас, заставляя поежиться от холода.

— Нет, — качнула она головой, выпуская тяжелый густой дым вверх, к люку. — Дивана нет. Там вообще стеклянные стены, только матовые такие. Не видно ничего, только силуэты. Он ко мне подошел и наклонился. Близко. У него такие глаза красивые. И губы. И пахнет…

— Вика-а-а-а-а… — застонала я. — Скажи, что вы не…

— Нет. — Вика сглотнула и нервно затянулась. — Потому что он…

Я похолодела. Поняла, что лучше бы они да.

Потому что случившееся дальше явно было намного хуже.

— Я закрыла глаза. А он… — Вика резко и нервно сглотнула. — Положил руку мне на плечо и… надавил. Вниз.

— Бля-а-а-а-а-а… — выдохнула я.

— Я… не поняла сначала. А потом как поняла!

— И?!

— Начала опускаться. А он… отошел.

Что за!

Я уронила руки на руль и случайно надавила на клаксон, чуть не поймав инфаркт от резкого гудка своей же собственной машины.

— Прости! — я зачем-то погладила руль, словно успокаивала нервного коня. — И что? Ты сбежала? Кстати, что ты делала у мусорных баков?

— Нет… — выдохнула Вика вместе с дымом. — Не сбежала. Он меня удержал. Жестко взял за локоть и начал выговаривать как малолетке. Сказал, что он просто проводил эксперимент.

— Что за чушь! — фыркнула я. — Как тупые тролли в интернете. Не удалось всех нагнуть — сразу орут, что эксперимент.

— Нет, Марта. Это правда. Он сказал, что хотел убедиться, что я ему отсосу прямо тут, в офисе. Наплевав на то, что в здании еще кто-то может оставаться, а стены у кабинета полупрозрачные. И знаешь, почему он не дал мне этого сделать?

— Так?

— Он сказал… Это цитата, Марта, дословная цитата. Что если бы он мне позволил ему отсосать, я бы решила, что он меня хочет. А значит, перестала бы излучать такую отчаянную влюбленность. А ему слишком нравится обожание в моих глазах. Гораздо больше, чем понравился бы неумелый минет. И велел идти домой. К мужу. И отсосать, представляя его, Матвея.

— Бля-а-а-а-а…

Сегодня я была редкостно красноречива.

Вика затянулась сигаретой и подставила лицо под холодную морось, сыпавшуюся из люка.

— А на помойку я отнесла себя сама. Там мне и место, — проговорила она, не открывая глаз.

Слышать это было так больно, будто я сама отнесла себя на помойку. Захотелось обнять Вику — но я сдвинулась всего на пару сантиметров в ее сторону, а