Трое из Жана-Парижа - Айгуль Клиновская

одобрительно поднял большой палец. Она поискала глазами Андрея с Айшой, готовая немедленно мчаться в городской парк. Там договаривались встретить рассвет, но, судя по алкогольному накалу мероприятия, запала на это не останется – годы уже не те.

– Жень, ты с нами?

Дочь покачала головой.

– Так, забросим ее к Захаровым. Где мои дорогие опять спрятались?

На озере в этот час никого не было. Только проказливый ветер носился бестолковым щенком, то пуская рябь по воде, то поскуливая в облупленных беседках.

Они впятером сбежали из кафе. Сначала доставили по месту назначения Женю, затем Марат довез их до парка, а сам по срочному звонку рванул на фабрику.

Майский вечер укрывал город. Вода в озере темнела, впитывая синь наступающих сумерек. В тишине, разбавляемой плеском набегающей на берег волны, застрекотал сверчок, радуясь приближению ночи.

– Рассказывай, Андрей, где тебя носило, – потребовала Оля, едва они присели в одной из беседок.

– Да ничего интересного, Оль. В Германию я не уехал, так сложились обстоятельства.

Он взглянул на Айшу. Та сидела безучастно – он попросил не говорить никому ни про убийство, ни про Тамару. «Это мое прошлое, его не изменить. Пусть оно остается со мной».

– Женился, родилась дочка, примерно ровесница твоей. Потом развелся, уехал в Россию.

– Так что же ты шифровался столько лет? Еще и в России жил! Где именно? Приехал бы ко мне в Краснокузнецк. – Оля смотрела с недоумением, понимая, что неспроста он такой неразговорчивый.

– Да я пил как проклятый. До сих пор удивляюсь, что не сдох. – Андрей махнул рукой. – Расскажи лучше о себе. Дочка у тебя красавица.

– Чуть не натворила я с ней делов, – невесело усмехнулась Оля. – Даже говорить страшно.

Промучившись восемь часов в схватках, она ругала последними словами Каравеллу и все мужское племя. Когда дочь наконец родилась, вцепилась в нее, восково облепила собой, по-звериному сверкая глазами на акушерку. Та попыталась взять дитя, ведь все было уже решено и за стенкой его ожидала та, другая мать. Но… Как сказал потом Розе врач: «Если бы мы настаивали, она бы нас загрызла, это факт».

В кособокой беседке сидели трое, каждый думал о своем. Человек идет по дороге жизни, неминуемо делая ошибки. Подчас чудовищные. Может, главный урок в том, чтобы, совершив их, найти в себе силы жить дальше?

– У вас есть дети. Это счастье, которое позволяет примириться с любыми невзгодами, – произнесла Айша.

Ольга поняла, что болезненный для подруги разговор о детях пора сворачивать. Она поднялась и потрясла пачку, та оказалась пустой. Швырнула ее в урну, которая, судя по ржавым бокам, стояла тут полвека, не меньше.

– Надо перекурить. Идем в «Сказку» за сигаретами. Кубе позвоним, чтобы забрал нас оттуда.

– Подожди, я хочу кое-что прояснить, – Айша повернулась к Андрею. – Почему ты нам обеим предлагал ехать с тобой?

В его глазах плескалась растерянность. Он переводил взгляд с одной на другую.

– Когда?

– Тогда, на выпускном.

Андрей продолжал смотреть непонимающе, пытаясь вспомнить обстоятельства двадцатипятилетней давности.

– Да, вот такая я дрянь! Мать бегала, упрашивала, чтобы фиктивно женился и увез. А этот чистоплюй, – Ольга ткнула в Андрея пальцем, – все испортил!

– Получается, ты меня тогда обманула? – спросила Айша.

– Да просто так шлепнула, потому что ты ходила как блаженная! Отказалась от того, что в руки плыло. А я бы уехала, уехала! Ты даже не замечала, как он на тебя смотрит.

– Я себе-то признаться не мог, откуда же ей было знать. Только когда на выпускном напился, – глухо сказал Андрей.

– А я замечала! – крикнула Ольга.

На чернильном небе стали появляться звезды. В беседке повисло угрюмое молчание. Легкий шепот воды аккомпанировал распевшимся сверчкам, невпопад подквакивали лягушки. У камышей темнел еще один привет из прошлого – фигура громадного крокодила, по которому всегда с восторгом лазила детвора.

– Только в родном городе такое небо, – Айша нарушила паузу и тут же насмешливо поинтересовалась: – Далеко бы ты с ним уехала? В ту же Россию?

Андрей хмыкнул, Ольга умоляюще сложила на груди руки.

– Простишь дуру? Или топиться?

– Пошли уже в магазин.

Они выбрались из беседки.

– Вот же злопамятный Скорпион…

– Я все слышу!

– Фонпанбек, сейчас она еще что-нибудь припомнит, вот увидишь!

4. Повторится – не повторится

По городу они шли с бесконечным: «А помните? Помните?» Вертели головами и радовались узнаванию. Казалось, сама юность шествует рядом, перебивает, хлопает по плечу, останавливается, согнувшись пополам в хохоте, не в силах сделать шаг дальше.

Андрей уже вернулся из России и жил в Алматы, когда позвонил Куба и сообщил о выпускном. В ту ночь, разбившую жизнь вдребезги, Андрей попросту сбежал из Жуковки, чтобы не наломать дров. На автопилоте добрался в приграничный российский городок, куда постоянно мотался за товаром.

Сколько их было, тех дней агонии, когда он пил водку как воду и выл, уткнувшись в подушку? Однажды к нему ввалился хмурый сосед, которого жена отправила на переговоры.

– Дети пугаются, когда ты бьешь кулаком в стену, – сообщил он Андрею.

Сколько их было, тех дней агонии, он и не помнил, но после визита соседа взял себя в руки. Да что там взял! Скрутил, разорвал, склеил заново. Если невтерпеж, лезь сразу в петлю, а не отравляй жизнь еще и другим. Так говорил он себе, собирая пустые бутылки по съемной квартире. Продолжил челночить, старательно объезжая Жуковку. Мотался в основном в Алматы, уезжать откуда с каждым разом было все сложнее и сложнее. В итоге через семь лет вернулся на родину, так и не пустив корни в России.

Он поставил себе цель если не наверстать упущенное, что невозможно, то хоть урвать от него крохи. Стесняясь до ватных коленей, что придется учиться рядом с совсем зелеными пацанами, пошел в училище и подал документы на автомеханика. Стал общаться с отцом, заново познакомился со сводными братьями. Мальчишки, которых он когда-то защищал, давно выросли. Его тронуло, что они без колебаний приняли его как родного старшего брата. «Мы, Юрковские, должны держаться вместе», – повторили они когда-то сказанные им слова. Выяснилось, что Андрей выбрал верную профессию, ведь братья владели станцией техобслуживания, – там он и набирался опыта. Прожив пару месяцев у приятеля, он снял квартиру и завел кенара. Тот сидел безропотно в клетке и голосил от души, но Андрей часто его выпускал полетать по комнате, размять крылья. Потому что мог дать ему эту свободу.

Он постоянно видел во сне дочь – все той же крошкой, какой он ее оставил, но затем мама начала присылать фотографии, тщательно отслеживая, чтобы в