Журавль среди волков - Джун Хёр

– В каком смысле? – прозвучал холодный, властный голос.

За дядей возвышалась знакомая фигура. В тумане ужаса я не заметила, как он появился.

– Кто принял такое решение? – спросил Тэхён.

Дядины брови нервно вздрогнули.

– Заместитель командира…

– Решение можно поменять. Нужно. Сестра Исыль тоже ваша племянница, – настаивал Тэхён, глядя сверху вниз на моего трусливого, невзрачного, ничем не примечательного дядю. – Вы не возразили, когда услышали просьбу чиновника Ву, не так ли?

Глаза предателя забегали.

– Ваше высочество, какой в этом смысл? Ву Саён – самый влиятельный чиновник после заместителя командира. Благодаря ему к нам присоединилось ещё более пятидесяти человек!

Он смущённо покосился на меня и заговорил ещё тише, хотя я всё равно прекрасно его слышала.

– Правда в том, что сестре Исыль больше нет места в приличном обществе. Она стала шлюхой вана, и этот позор будет преследовать её до конца жизни. Получить статус младшей жены влиятельного чиновника – большая честь для такой, как она…

Тэхён схватил дядю за плечо и оттащил в заросли. Встревоженные слуги поспешили за ними. Если и прозвучали крики, то я их не слышала. Голова у меня гудела от дядиных слов. Я рухнула на колени и опустила взгляд на свои дрожащие ладони.

Тридцать пять дней прошло со дня похищения Суён.

Тридцать пять дней в сокрушительных объятиях вана.

Половину этого времени я ждала, пока её освободят лидеры восстания. Ждала и ждала, как полная идиотка, верила в то, что они вернут Суён домой. Но все они такие же волки, хищные и алчные, как сам Ёнсан-гун, и намерены разобрать всех несчастных пленниц для себя после того, как свергнут вана.

– Исыль.

Я едва заметила, как Тэхён сел на корточки рядом со мной. На его белом вороте алели капли крови, костяшки пальцев покраснели. В стороне было слышно, как слуги утешают стонущего от боли хозяина.

– Мы найдём способ её спасти, – обещал Тэхён.

– Способ только один, – ответила я, стиснув кулаки так, что ногти впились в кожу, в тщетной попытке заглушить режущую боль в сердце. – Помните, я сказала, что ради любимого человека можно зайти и в логово тигра? Пройти всю страну вдоль и поперёк? Лишь бы найти его и вернуть. – Я стиснула зубы, чтобы они не стучали, и прошептала: – Я проникну в монастырь Вонгакса, где их держат, и сама заберу Суён.

Он вскинул брови, а затем строго сощурился.

– Даже не думай. Туда ты не пойдёшь. Ни в коем случае.

– Не указывайте мне, что делать! – воскликнула я и вскочила на ноги, чтобы унестись прочь и удержать в себе жестокие слова, подпитанные болью.

Я побежала по лесу, отмахиваясь от ветвей, спотыкаясь о проклятые корни, вперёд по узкой тропе, пока дорогу мне не перекрыл широкий ручей. Из воды на меня смотрела дрожащая от ярости девушка.

Я закричала.

Да обрушатся на них небеса! Я сама вызволю сестру, не позволю Опарышу и пальцем к ней прикоснуться. Нет, я заберу всех пленённых наложниц и оставлю чиновников без обещанных наград. Пускай новое государство падёт – мне это безразлично. Я не допущу того, чтобы всё шло по их сценарию.

Я забралась на гранитную плиту на краю ручья, встала на колени и зачерпнула ледяную воду ладонями. «Я могу спасти их всех, – уверяла я себя, омывая лицо, пока холод не распространился по телу, закаляя мою целеустремлённость. – Я справлюсь». В день переворота чиновники в последнюю очередь подумают о том, чтобы проследить за наложницами. Я выведу их тайком, в самый разгар восстания…

На меня легла длинная тень. Тэхён протянул мне платок.

– Я уже всё решила, – резко произнесла я, позволяя воде свободно стекать по лицу. – Вы не заставите меня передумать. Позаботиться о моей сестре сможет лишь такая же пленная душа; и это буду я.

– Если наш план провалится, ты останешься в ловушке в академии, – ответил Тэхён, вкладывая платок в мою руку. – Войти туда несложно, а вот выйти почти невозможно. И даже если вы сбежите, вас с сестрой будут преследовать до конца жизни. Этого ты хочешь?

Я нехотя вытерла лицо платком.

– Остаётся надеяться на то, что переворот завершится успехом.

– Хван Исыль, – мрачно обратился ко мне Тэхён. – Ты приняла опасное решение. На такое нельзя идти, как следует всё не обдумав. Позволь мне сначала поговорить с заместителем командира. Убедить его передумать.

– Он не передумает. Опарыша все боятся и уважают. А он твёрдо намерен заполучить мою сестру, и если я ему не помешаю…

– У тебя есть я.

Все мысли в моей голове испарились от звука его голоса. Я медленно подняла взгляд, уверенная в том, что он всего лишь пытается меня утешить.

– Сосредоточьтесь на восстании, – прошептала я. – Обо мне не думайте. Я проберусь в академию и сама выведу сестру на свободу.

– Садись рядом со мной, – позвал Тэхён.

– Не надо так на меня смотреть.

– Как?

– Словно я вам небезразлична.

Тэхён взял меня за запястье и притянул к себе. Я зарделась, уткнувшись лицом в его тёплую грудь, и не нашла в себе сил отстраниться.

– Исыль, – прошептал он низким голосом мне на ухо. – У тебя есть я, так воспользуйся мной. Ты же знаешь, я сделаю всё возможное, чтобы тебе помочь. Позволь мне.

Я покачала головой и нахмурилась, сверля взглядом серебряные украшения на его халате.

– Я думала, лидеры восстания нам помогут. А теперь корю себя за глупость, что им доверилась. И никогда себя не прощу, если моя сестра попадёт в лапы Опарыша.

– Этого не произойдёт, – обещал Тэхён. – Дай мне хотя бы попробовать убедить Пака. Если получится, я сразу тебе сообщу, и ты откажешься от своего безумного плана.

– Ёнсан-гун уезжает через два дня, – напомнила я, утирая слёзы. – Мне надо проникнуть в академию не позже завтрашнего вечера.

– Так дай мне время до утра.

Несколько минут я молчала, отвлёкшись на то, как он гладит меня по волосам, ласково и как будто нерешительно, словно раньше ему не приходилось никого утешать. Затем его ладонь скользнула по моей спине, и под горячим взглядом Тэхёна я невольно подумала: сейчас что-то произойдёт. Его пальцы крепче обхватили мою талию. Он вот-вот меня поцелует.

У меня промелькнула мысль о том, чтобы позволить этому случиться. На мгновение вернуться к прежней, беспечной Исыль и принять поцелуй, не задумываясь о весе жизни и смерти, о том, что станет с моим сердцем, если отдать его обречённому юноше. Отдаться нарастающей симпатии, открыться его прикосновениям, насладиться этой минутой на мягком лесном мху, а потом хихикать всю дорогу