У смерти два лица - Кит Фрик

Она может иметь в виду всего лишь помолвку Кейдена и Зоуи, но я в этом сомневаюсь. Если бы в Херрон-Миллс узнали, что они были помолвлены, конечно, поползли бы слухи, но это еще не конец света. А если бы все узнали об «Иде Б. Уэллс», о том, что Кейден влюбился в другую и искал способ порвать с Зоуи как раз перед ее исчезновением? Миссис Толбот гневно смотрит на меня, и за укоризной в ее глазах я замечаю еще кое-что. Страх.

Кейден говорил, как сильно его мать любила Зоуи. Как близки они были. Но как бы она ни любила невесту сына, совершенно ясно, что если она ради кого-то и готова пойти на все, то только ради Кейдена. Жаль, что я не могла сказать ей, что тоже не хочу огульно обвинять ее сына и именно поэтому решила поговорить с Мартиной, а не с полицией. По крайней мере, пока мы не узнаем больше.

— Мне нужно внутрь, — осторожно говорю я, не собираясь давать сегодня обещаний, которые не смогу сдержать. — Вам помочь вернуться в Уиндермер?

Если не считать того, что она заявилась сюда босиком и в ночном халате, она выглядит абсолютно вменяемой — никаких признаков позитивных симптомов, о которых упоминал Кейден. Но я все равно не могу оставить ее так.

— Все хорошо, — огрызается она. — Я же не дитя малое.

— Разумеется, — бормочу я, обходя ее и направляясь к двери.

Интересно, Дорин и Кейден уже заметили ее отсутствие? Я решила отправить Кейдену сообщение, как только она уйдет.

— Спокойной ночи, миссис Толбот, — я вхожу в домик и закрываю за собой дверь.

Спустя несколько часов после возвращения миссис Толбот в Уиндермер (Кейден долго извинялся, но я сомневаюсь, что он чувствовал бы себя таким виноватым, если бы ему было известно все) я никак не могу уснуть. Около двух я оставляю попытки и одеваюсь. Ноги несут меня прочь от Кловелли-коттеджа в глубь жилых кварталов Херрон-Миллс. Деревня невелика, но если сегодняшняя экскурсия к мельнице меня чему и научила, так это тому, что Херрон-Миллс скрывает тайны, которые мне пока не известны.

Пройдя пару миль, я вышла к дому, вид которого заставил меня резко остановиться. Сама не знаю почему. Он огромный, стоит чуть поодаль от дороги и весь окутан ночной тишиной. То есть выглядит точь-в-точь как прочие дома, мимо которых я проходила. Но есть в этом месте что-то очень знакомое. Кресент-Серкл, дом сорок пять. Я здесь раньше бывала.

Я закрываю глаза. Мои ноги все еще стоят на тротуаре, но мысли находятся в сырой теплой комнате, пахнущей землей, словно парник. Я глубоко дышу, давая волю воспоминаниям. Я хочу видеть то, о чем напоминает мне этот дом.

Я мысленно оглядываюсь. Я стою посреди застекленного бассейна за домом. Со всех сторон меня окружает буйная растительность, словно в зачарованном тропическом лесу. Пол — огромное пространство, выложенное терракотовой плиткой. Изумрудно-зеленые лианы обвивают бронзовые столбы, а из десятков кашпо свешиваются растения с розовыми и желтыми цветками. Над водой поднимаются струйки пара, а по каменной стене в бассейн стекает небольшой водопад.

Не открывая глаз, я медленно смотрю налево. Три девочки в ярких купальниках пьют розовые коктейли, растянувшись на лежаках. Двое из этих девочек очень похожи на меня.

Я вздрагиваю и открываю глаза.

Я снова на тротуаре, смотрю на стоящий передо мной дом. Воздух по-прежнему кажется горячим и влажным — часть воспоминаний словно прорвалась в настоящее. Ноги гудят от избытка ходьбы, избытка солнца и недостатка сна. Я оседаю на траву перед воротами дома и утыкаюсь лбом в ладони.

Я закрываю глаза и пытаюсь снова представить себе этих девочек. Увидеть их лица.

Но на этот раз воспоминание не приходит.

21. ТОГДА. Июль

Херрон-Миллс, Нью-Йорк

Июльский зной убивает. День проходит за днем, и всё и вся в Херрон-Миллс покрывается соленой пленкой, от которой чешется кожа, потеют подмышки и всех неудержимо тянет к океану, словно голодных чаек. В отличие от города, здесь нет тошнотворного сладковатого запаха мусора и гудков фургончиков с мороженым, разрывающих летний воздух. Мои дни — постоянное чередование солнца и морской соли, а ночи — уход под прохладный душ и в помещение с кондиционером.

Следующие несколько дней я в основном избегаю Кейдена. Мне трудно, с одной стороны, соблюдать приличия, а с другой — принять то, что он в лучшем случае лжец, а в худшем представляет опасность. В среду он пишет мне как раз под конец ужина. Я извиняюсь и ухожу в домик у бассейна.

• Ты ведешь себя странно.

• Только не говори, что Эмилия снова заставляет тебя работать по ночам. У тебя завелся тайный приятель, Анна Чиккони?

Он позволяет себе иронизировать. Я быстро нахожусь.

• Ха-ха! Просто начинаю уставать от постоянной работы. Было стыдно говорить, что я собиралась лечь спать в девять. Смех да и только!)))

• Ну, если сумеешь не уснуть, может, снова кино посмотрим?

Я больше не могу тянуть со встречей. Мои пальцы пляшут по экрану.

• Конечно. Встретишь меня в половине восьмого?

Я кладу телефон и тут же беру его снова. Нужно поговорить с Кейли.

— Привет, — уныло отвечает Кейли. Удивительно, что она вообще взяла трубку, учитывая, что с тех пор, как она вернулась в Бруклин, я получила от нее всего лишь два очень коротких сообщения.

— Если тебе от этого лучше, — начинаю я, — тот парень, Макс, так ни разу мне и не написал после той ужасной вечеринки. Я его явно больше не интересую.

— Какой еще Макс?

— Ха-ха!

— Подруга, все норм. К тому же мы опять сошлись с Иеном.

А… Вот, значит, куда запропастилась Кейли. Я не великая поклонница Иена Нуссбаума, в основном из-за его неспособности хранить верность Кейли больше пары месяцев подряд, но должна признать, что с облегчением узнала, что причина ее молчания в Иене, а не в Анне.

— Правда? Что нового у Иена?

Пока Кейли рассказывает мне о последней идее на миллион долларов от Иена — приложении вроде сайта знакомств, но для геймеров, совмещенном с доставкой чипсов и пива, что кажется мне даже довольно интересной затеей — и планах осенью поискать квартиру на двоих, что кажется мне верной дорогой к расставанию и финансовой катастрофе разом, мысленно я не перестаю возвращаться к четвертому июля.