Потерянная эпопея - Алис Зенитер

Отметим также, что

Ахмед Амар Амзиан, политический ссыльный, родился в Драа Эль Мизане, в пятидесяти километрах от деревни моего отца, Драа Эль Мизане, где родился и мой сводный дядя, которого все называют Джеймсом, хотя его зовут совсем не так,

отметим, что среди всех Мохамедов бен Ахмедов, присутствующих в списке, один родился в Кабильском Бразе – что мне показалось сначала шуткой чиновника-бретонца (возможно, еще одного лорьянца), чтобы обозначить Большую Кабилию, но оказалось, что это реальное племя,

отметим, что некоторые места рождения, занесенные в список, нам – и гугл-картам, и мне – после долгих часов поисков так и остались незнакомы и что люди, которых они определяют, могли бы, стало быть, встречаться с моими предками в двух-трех случаях,

отметим, однако, что большинство осужденных кабилов из окрестностей Тизи Узу или Бежайи родились у моря, в Тигзирте, в Азеффуне, на побережье, которое я так полюбила в мою вторую поездку, но которое расположено слишком далеко от отцовских гор, чтобы мы с их потомками могли быть кузенами,

я так думаю.

Если подвести итог, остается возможным – маловероятным, но возможным,– что под одним из этих изуродованных имен скрывается член моей семьи. Но не это главное. Я не затем нырнула в эти архивы, чтобы отыскать предка. Что меня зацепило в этой истории, так это то, что, пусть даже моей семьи в ней нет – она могла бы в ней быть. Понадобилось совсем немного (в контексте колониального правосудия арест и приговор для туземца случай нередкий), и вот от диспропорции между этим маленьким, почти смехотворным «немного» и разными судьбами, к которым мы приходим, у меня перехватывает дыхание. Мой прапрадед мог быть арестован в Алжире в конце XIX века и выслан в Новую Каледонию, как многие его соседи (друзья? враги? работодатели?). Но тогда он не был бы моим прапрадедом, и у меня голова идет кругом, потому что при таком раскладе меня бы не было на свете. То, что привязывает меня к этой истории – альтернативная потенциальная траектория моего предка,– исключает всякую возможность истории коснуться меня или как-либо затронуть однажды, потому что я бы не существовала, если бы она имела место.

Если только не давайте признаемся, ведь если я представляю себе, что Тассадит на меня смотрит, она видит и этот странный момент моих поисков, если только не существует параллельный мир, в котором мой предок был выслан в Новую Каледонию и в котором я тоже есть. В этом нет ничего невозможного. Я читала разные теории о параллельных мирах, пока писала эту книгу, чтобы выяснить, возможна ли идентичность (меня и меня в данном случае) между двумя мирами. Что нужно, в общих чертах, чтобы считать, что такой-то человек в мире 1, обладающий рядом характеристик, и такой-то другой человек в мире 2, обладающий рядом других характеристик,– одно и то же лицо? Разные теории спорят об этом. Я запомнила теорию философа и логика Сола Крипке[47], потому что она связывает меня с моим гипотетическим предком из тихоокеанского региона: по его мнению, вопрос возможной идентичности между мирами простым образом решает существование «жесткого десигнатора». «Назовем жестким десигнатором,– предлагает Крипке,– то, что в каждом возможном мире указывает на один и тот же объект, и не жестким, или случайным десигнатором то, что этого не делает. Одно из наитий, на которых я основываюсь,– то, что имена – жесткие десигнаторы». Иначе говоря, то, что зовется Алис Зенитер как в параллельном мире, так и в этом, есть Алис Зенитер, хотя все другие параметры варьируются. А ведь фамилии алжирских каторжников сохранились в Новой Каледонии, и нет ничего невозможного в том, что через два, три или четыре поколения на Ле Каю кто-то решил назвать свою дочь Алис. Я знаю двух Алис моего возраста в Нумеа, к примеру. Значит…

(Никто, ни вы, ни я, ни Тасс не ожидали, что увязнут в подобных рассуждениях, когда я начинала этот роман, могу вас заверить.)

В 2023 году, прочитав много книг по истории, я снова отправилась в Новую Каледонию, на этот раз на два месяца. Жила я в основном в Нумеа, но также провела неделю близ Бурая, в Рош-Персе, в двухстах километрах к северу от Нумеа, на западном побережье. Именно в Бурае и его окрестностях, в Богене, Ла Пуэо и Нессадиу, каледонские «арабы» получили большую часть своих концессий. С созданием мусульманского кладбища в Нессадиу в 1896-м на землях, отданных с этой целью концессионером Милудом бен Абдаллой, арабская община подтянулась в это место, прозванное «долиной несчастья» частью его жителей и «маленькой Африкой» – соседями. В отличие от других ближних бухт, в бухте Нессадиу нет пляжей с белым песком, только мангровые заросли. Если свернуть с главной магистрали – Территориального шоссе 1 – на маленькую дорогу, пересекающую то, что стало теперь отдаленным кварталом Бурая, моря не видно. В убогой прокатной машине я несколько раз делала одну и ту же петлю: свернуть с ТШ1, проехать вдоль реки и участков, многие из которых сохранили границы концессий, предоставленных исправительной колонией, всмотреться в остатки самых старых домов, снова выехать на ТШ1.

Я толком не знаю, к кому было обращено «Я здесь», робко просившееся на язык, когда я проезжала мимо разрозненных домов.

Я здесь… у изголовья призрака гипотетического кузена или соседа моего прапрадеда? Это не работает, это смешно, и все же у меня было такое чувство, что меня здесь ждут. На этом архипелаге дыхание предков – не бессмысленное выражение, но незримая реальность. Вы это почувствовали? – очень деликатно спросил меня один из моих собеседников, когда я уезжала. Канаки и не-канаки говорят о памяти Старцев, и второстепенные народы позаимствовали у первого народа умение видеть в деревьях, камнях, рухнувших фундаментах и цветах на обочине истории своих семей. Я не из этой традиции, я знаю, что пейзаж не говорит непосредственно со мной, но то, что я прочла перед приездом сюда, накладывается на петлю Нессадиу, и линии крыш рассказывают мне, хоть и иначе, то, что я уже знаю. Я стала проницаема для их историй кровельного железа и черепицы и шепчу «Я здесь» в ответ, не зная, кому он предназначен.

Я во многом выдумала Тасс, чтобы поместить ее на берег реки, чтобы