Сердце на холсте - Арина Малых

Конечно, я уже знал, какие картины пользуются популярностью, но всегда писал по собственному усмотрению. Без оглядки на востребованность. А сказал так Вере, чтобы поддержать разговор.

«Да. Вот! Не хватает позитива!» – воодушевленно воскликнула она, словно нашла правильное слово для передачи своих эмоций.

«Понял. Буду вкладывать позитив».

«А что значит «буду вкладывать»? Вы… Как вы это делаете?»

«Не знаю, как описать… Размышляю, представляю, о чем думает моя героиня. Кто она? Что ее волнует? Кого она ждет и почему, скорее всего, не дождется…»

Тогда она улыбнулась.

«Вы такой фантазер, Арсений».

Я поинтересовался ее именем.

«Вера. Учусь в Москве на первом курсе, живу в общаге».

«Я тоже учусь. Заканчиваю третий курс в академии “Живой шедевр”».

Помню, я хотел расспросить ее поподробнее, но тут пришли администраторши. Быстро оценили обстановку и стали хитро мне подмигивать. Наперебой защебетали, что в кафе, где они были, неплохо готовят и нужно пригласить туда Веру.

Я растерялся, а Вера спросила, может ли она меня украсть со стенда. Мои помощницы довольно заулыбались и сообщили, что сегодня мой рабочий день окончен и она может меня вернуть только завтра утром. Вера взяла меня за руку, и мы отправились к метро «Октябрьская». Небо затянуло тучами, стало холодно, и мы были рады зайти в теплый уютный зал с гостеприимным персоналом. Провели в кафе часа три, может, больше. Разговаривали о книгах, живописи и кино. Не припомню, почему я так и не расспросил Веру, где она учится и живет… – Арсений потер глаза. – Она задавала много вопросов о живых картинах. Не могла понять, почему изображение начинает двигаться. Я объяснял, как мог, но видел в ее глазах полное неприятие информации. В итоге Вера назвала это явление чудом, и мы сменили тему. Вера сказала, что ее любимый актер Леонардо Ди Каприо, и мы стали обсуждать неоднозначный фильм «Пляж». Вера говорила, что обожает Лео и смотрит все фильмы с его участием. Мы поговорили о «Поймай меня, если сможешь». Я высказался об этой истории, что не особо поверил в возможность такой аферы. Вера спорила, уверяла, что фильм основан на реальных событиях и ситуация вполне правдоподобна. Мы плавно перешли на «Титаник», снова поспорили о сюжете. Я настаивал, что это кино должно было стать фильмом-катастрофой. Очень темпераментно упрекал Кэмерона, что он меня полностью разочаровал. Что я настроился посмотреть гибель корабля, а меня заставили следить за историей любви. Вера смеялась и потягивала через трубочку клубничную «Маргариту».

Потом мы гуляли всю ночь. По центру города. Это было накануне майских праздников. Москва светилась огнями, стреляла фейерверками и бурлила. У ночных кафе и баров стояли толпы веселого народу. Мы куда-то заходили, пили коктейли, потом шли дальше. Где-то танцевали. На Старом Арбате долго слушали, как два парня с гитарами исполняли песни Цоя. Вокруг них собралась толпа, мы тоже встали в круг и подпевали. Потом Вера сказала, что замерзла. Я отдал ей свой свитер, остался в рубашке и теплой куртке. Свитер был ей великоват и забавно торчал из рукавов и снизу ее кожанки. Я хотел нарисовать ее портрет и сильно пожалел, что со мной не было этюдника. Она сказала, что не любит фотографии и тем более портреты, потому что на них не видно, какой человек на самом деле. На набережной мы поцеловались. Она куталась и говорила, что мерзнет даже в моем свитере. Я крепко ее обнял и прижал к груди. Заглянул в серо-голубые глаза и понял, что она хочет продолжить наше знакомство и готова к более близкому общению. Я снял номер в отеле, и мы провели там ночь. Утром я заказал завтрак. Помню, ели яичницу с беконом, пили кофе со сливками. Из окна открывался шикарный вид на центр города. Был праздничный выходной день, и ей торопиться было совершенно некуда. А мне нужно было бежать на выставку, принимать новые картины. Я предложил поехать со мной на вернисаж, но она отказалась. Написала мне свой телефон губной помадой на зеркале и стала собираться. Я проводил ее до метро и уехал на «Октябрьскую». Только на следующий день понял, что не записал ее телефон. Позвонил в отель, но мне сказали, что в номере уже прошла уборка и там живут другие люди. Я немного погрустил и, если честно, совершенно забыл про Веру. Прошло полтора месяца. Настала середина июня. Я спокойно сдавал сессию. Много писал. Мои новые картины выставили в галерее. Я пошел на них посмотреть. Ну, понимаешь, узнать, хорошо ли они себя ведут и все ли с ними в порядке. Стенд с моими произведениями был сразу у входа. Я заметил, что две картины, которые уже прошли карантин, проданы. Прикинул, что могу сгонять на море. Например, в Абхазию или Крым. Там такие красивые виды. Начал планировать, когда лучше организовать путешествие. В какое именно место я хочу поехать: на море или в горы. Попросить у отца машину или купить билет на поезд. Что с собой взять… В раздумье я вышел из своего закутка и вдруг на другом конце галереи увидел Веру. Хрупкая фигура, русая коса, светлая кофта и синие джинсы с широким поясом на бедрах. Она стояла ко мне спиной, и я обратил внимание, что у нее новый разноцветный рюкзак. Не знаю почему, но мне бросилось это в глаза. Я еще тогда подумал, что он какой-то аляпистый и надо купить ей другой, раз она так любит использовать рюкзаки в качестве дамской сумочки. Вера стояла у отделения с пейзажами и рассматривала картины. Я обрадовался, окликнул ее и подошел. Потянулся поцеловать, а она влепила мне пощечину. Я опешил от неожиданности. Она сказала, что беременна. Я совершенно растерялся. Сказал, что если дело в деньгах, то готов помочь. Тогда она плюнула и ушла. Больше я никогда ее не видел и ничего о ней не слышал.

Ася слушала, опустив глаза, и гладила Акселя, уютно устроившегося у нее на коленях. Арсений помолчал и добавил:

– Я был в смятении. Не сказал ей даже, что не позвонил, потому что не записал ее телефон. Хотя она, скорее всего, не поверила бы. Я не понимал, как поступить и что делать. Искать? Где? Я знал только ее имя и что она где-то учится. Меня буквально раздавило это событие. Я долго мучился и потом принял решение уйти в эгомир. Подальше от женщин, проблем, вообще людей. Уединиться