Мои персонажи - Екатерина Индикова

– Сын, держи себя в руках.

– Прости, но ты ведь не больна. И наши способности никому не могут причинить вреда! – Женщина откинула тяжелые рыжие локоны и внимательно посмотрела на сына.

– Да, мой мальчик, запомни, ты не должен никому причинять вреда. Вот возьми. Чудо техники. Зашифровывай записи, если продолжишь экспериментировать.

– Мама…

– Данко, прошу тебя, делай так, как говорят дядя и тетя.

– Позволь обнять тебя.

– Нет. Я не могу. Иди, Данко. Иди.

Глава 37. Memento mori

29

О Ветре, Мраке и Снеге

– Человек, ты мудрец? – Смерть стояла под дубом и насвистывала незамысловатую мелодию. Тот, к кому она обращалась, лишь слабо застонал.

– Оставь его в покое, сестрица! – Ветер угрожающе двинулся в ее сторону.

– Скоро все будет кончено, и защита не понадобится. – Смерть развела руками.

– У нас еще есть время. – Снег напряженно вглядывался туда, куда несколькими минутами ранее отправилась Надежда.

– Она не успеет! – Зашипела смерть.

– Она приведет ее. – Поставил точку Мрак.

– Уже стемнело. – Зло добавила Смерть.

* * *

– Темно. Темно. Почему так тихо? И больно. Что случилось? – Первые несколько секунд после пробуждения Лиз ничего не могла понять, так бывает, когда засыпаешь после сильного потрясения и надеешься, что с пробуждением все закончится. – Альберт! Нет! Что он наделал? Ненавижу. Ненавижу.

* * *

– Сегодня, господа будущие литературные слуги Социума, мы поговорим о природе случая.

– Но профессор, разве это не противоречие?

– Задания возражать пока не было, но я рад Георги, что Ваш разум столь чутко отзывается на мои посылы.

– Простите, профессор…

– Продолжим. И право, что это я солирую? Скажите, любит ли литература случайности? Ну же… Напрягите ваши пытливые умы. Да, господин Марк?

– Нет.

– И почему же?

– Потому что автор вечно норовит что-нибудь объяснить! И разложить по полочкам. Иногда даже в зубах скрепит.

– Но как Вы тогда поймете, случайным ли было то или иное событие? Молчите? Что ж. Тогда другой вопрос, как может случай обладать волей?

– Каким образом автор может допустить проявление случая?

– Он должен быть не в себе?

– Это, и правда смешно, но сейчас не до шуток, господин Данко. Нужно всего лишь отпустить персонажей.

– Или дать отставку писателю. – Дружный хохот снова накрыл аудиторию академии.

* * *

– Алекс, Алекс. Проснитесь! – доктор София несколько минут трясла не желавшего приходить в себя пациента. – Понимаю, здесь Вас не ждет ни единой хорошей новости, но не время сдаваться.

– Я так надеялся, что умер от передозировки. – Алекс разлепил опухшие веки и, наконец, поднялся. – Что я наделал?

– Нуу… Если вопрос не риторический… Простите, у меня нет времени на мягкость, чуткость и сожаление, что там еще полагается иметь врачу… Если вкратце, Альберт после аттракциона «писатель без головы» тоже почти лишился разума. Впрочем, насколько я помню, выдумывать Вы не можете.

– Ваш шеф – ублюдок!

– Не могу не согласиться.

– А Лиз?

– Она в порядке. Насколько возможно после того, что произошло.

– Я заставлял ее кричать на него?

– Да. Подействовало не сразу. Но все же, довольно быстро.

– Ужасно.

– Зато я, притворившись отсутствующей, подробно рассмотрела весь процесс.

– Хорошо… Потому что я себя совсем не контролирую, еще и препараты…

– Да, Вам дают то, что как следует затуманивает мозг.

– Я подумал. А если мне умереть? Может быть, эффект рассеется?

– Исключено. Вспомните Вашу матушку.

– Да, я теперь все помню. И смерть отца, и город Гюставовой башни, и академию. И профессора. Он был первым с кем я работал осознанно. Мне нужно поговорить с ним.

– О, вы скоро увидитесь. Не уверена, что будет возможность перекинуться хотя бы парой слов, но я попробую это устроить… Ну, мне пора.

– Доктор? – София обернулась. – Спасибо!

– Да будет, Алекс, мы оба понимаем, что, если бы не воздействие, я бы помогать не стала.

– Алекс с грустью посмотрел на очередную жертву.

– Вы хороший человек, я ничего не могу выдумать.

* * *

– Анна, Анна! Прошу тебя!

– Герман, почему это происходит? В чем виноват бедный мальчик? В том, что болен?

– Анна, не плачь. Понимаю, глупо звучит, но это просто воля случая…

– Он мой внук, Герман! Я не позволю какому-то случаю отобрать его! И Данко, то есть, Алекс… Как он должно быть, себя чувствует… Несчастный юноша. Что это, Герман, тоже случай?

– Хуже. Судьба.

– Я в нее не верю.

* * *

– Пустите! Пустите меня к нему!

– Тише, тише Лиз. Ему пока нужен покой.

– Если моему Альберту нужен покой, то я подарю вечный покой тому, кто это сделал!

– Но Лиз, Алекс… Он, скажем так, жертва обстоятельств.

– Нет, доктор, здесь есть и его вина! Он же не выдумывает! Значит и в нем есть то, что поддается тщеславию, силе. Ему нравится, несмотря на все эти препараты! Нравится.

– Что ж, ты в праве иметь собственную точку зрения. В любом случае, не пытайся попасть к Альберту, я прошу тебя.

– Хорошо, доктор. – Лиз покачала головой, будто пытаясь отогнать кошмар, который не собирался быть сном. София вышла за дверь. Нужно было посетить еще одного человека и уверить его в своей лояльности.

* * *

– Вэл, нам нужно понять природу дара Алекса. То есть, Данко. Ох, как же сложно… Мне кажется, разгадка была в дневниках Психеи.

– Значит, стоит попытаться забраться с к лысому негоднику, который всем заправляет.

– Шутишь? Этот маньяк не подпустит нас и на выстрел.

– А мне кажется, ты могла бы попробовать, он смотрит на тебя… С интересом.

– Что??? Тебе показалось. Да и с чего бы?

– Не знаю, может, мужское соперничество и зависть, он ведь всей душой ненавидит Алекса, если она у него есть, конечно. Но факт – Вэл Повереску в таких делах не ошибается, уж поверь.

* * *

– София? Чем обязан?

– Филипп, я хочу извиниться.

– Так давай. Хотя я и не припоминаю, что ты такого натворила в последнее время. Ах да… Всего лишь поставила под сомнение мои методы! Что ж, я слушаю.

– Да, ты прав. Женская жалость… – София притворно вздохнула и опустила глаза.

– Ты врач!

– Но я человек! – Негодующе посмотрела на Филиппа.

– Ты спорить пришла?

– Нет, прости. Я погорячилась. И все обдумала. Другого выхода нет. Надо продолжать. И… Филипп… Он все вспомнил. Все.

– Что ж, это хорошая новость.

– Что ты намерен делать?

– Я пока не до конца уверился в твоей преданности, чтобы посвящать в свои