Меркьюри - Эми Джо Бернс

class="p1">В ту ночь Шэй все не мог уснуть. Ему уже надоело быть единственным из братьев, бодрствующим дома по ночам. Уэйлон ― счастливейший из них троих ― никогда не испытывал проблем с засыпанием. А Бэй поздними вечерами часто исчезал. Шэй знал, что Бэйлор особое удовольствие получает от самой тайны своего ухода: он тихонько дожидался, пока Элиза выключит у себя свет, после чего направлялся в бар под названием «Ворон» на трассе 58. В доме у них не принято было употреблять алкоголь, а Бэй уважал правила. И держал свои грехи ― как, возможно, назвал бы его пристрастия Мик, ― за стенами дома.

С самых отроческих лет Шэй знал все то, что остальные предпочли бы от него скрыть. Он коллекционировал все тайны и загадки, жившие в семействе Джозеф: то, как каждый из них пытался явить себя не тем, кем был на самом деле, ― потому что Шэю втуне отчаянно хотелось, чтобы кто-то тоже настолько был к нему внимателен, что раскусил бы и его секрет.

После полуночи Шэй услышал какое-то яростное шебуршание. Миг затишья. Затем глухой неровный стук.

Настойчивый, как будто что-то срочное.

Шэй тихонько подобрался к окну. На улице было тихо и безлюдно. Под фонарем поблескивали сложенные там гудрон и галька. Вновь раздалось суетливое шуршание, за ним ― хриплый кашель. Шэй зажег у себя свет и вышел в коридор. Источник звука определенно находился внутри дома.

Это мог быть кто угодно из большой семьи. И все же Шэй знал безошибочно, кто это.

Он поспешил к матери. Элиза лежала на кровати, вцепившись рукой в вышитую крестиком подушку, с неестественно выпрямленным телом. Она силилась вдохнуть, но у нее никак не получалось. В комнате было тихо, и только Элиза сжимала себе горло и молотила ступнями по простыне, туго заправленной «больничным уголком». В смертельном страхе Элиза устремила взгляд на Шэя, и тот даже не понял, узнала ли она своего младшего сына. Но что он понял наверняка: он был не тем, кого она надеялась сейчас увидеть. Появление Шэя привело ее в еще больший ужас.

Шэю следовало бы сейчас подбежать к ней, запустить ей пальцы в рот. Но этот пронзительный взгляд, которым она встретила сына, ― словно она знала все его шрамы, все боли и страхи, ― совершенно обескуражил его. Как будто именно это всегда стояло между ними и будет разделять навеки. И Шэй сделал то единственное, что он в состоянии был сделать. Он позвал брата.

«Только пожалуйста, Бэйлор, будь дома! Молю тебя!»

– Бэй!!! ― выкрикнул он один раз. Потом другой и третий.

Он кричал высоким звонким голосом ребенка, которым он вроде бы уже и не был.

Точно огромная летучая мышь, Бэйлор влетел в спальню, метнулся к матери, приподнял ее, положив себе на колени. С охваченным страхом лицом Бэй сейчас как никогда был похож на Уэйлона. Он тормошил, тискал, теребил мать, пытался заставить ее дышать, умолял прийти в себя. Еще ни разу в своей жизни Шэй не слышал, чтобы Бэйлор кого-то о чем-то молил. Вплоть до этой ночи.

– Прошу тебя, мам! ― повторял он снова и снова, как заклинание. ― Только не сейчас. Пожалуйста!

Марли проснулась в бывшей детской Уэя от чьего-то истошного крика. Вскочив, она помчалась в коридор к комнате Тео, споткнувшись на пути о целую парковку маленьких машинок. Распахнув дверь к сыну, увидела его крепко спящим. Тогда, прямо в футболке и трусах, она побежала к Элизе. При виде того, как свекровь лежит обмякшая на коленях у Бэйлора, у Марли подкосились ноги.

У двери в родительскую спальню, не отрывая от матери испуганных глаз, стоял Шэй с телефоном в руке. Овальное зеркальце на туалетном столике Элизы свалилось набок, видимо, когда Бэй пытался ее растрясти. Не своим голосом Марли принялась орать Уэйлону, чтобы он скорее вставал. И кричала снова и снова, не в силах остановиться.

Наконец ее привел в себя голос Шэя, говорящего с оператором «скорой»:

– …моя мать, ― объяснял он в трубку. ― Пожалуйста, скорее приезжайте!

Элиза уже лежала на полу, съехав с колен Бэйлора, а тот энергично постукивал ее кулаками в грудь. Затем полез пальцами в рот матери.

– Хрена лысого… ― выругался он.

Марли отвела его руки в сторону.

– Давай я попробую. У меня кисти потоньше.

Она тоже попыталась проникнуть в рот к Элизе, но это ничего не дало. Тогда Бэйлор резко сжал туловище матери посередине, потом еще раз. Все было безрезультатно.

Наконец в комнату влетел Уэйлон. Марли схватила мужа за майку:

– Сделай же что-нибудь!

Взгляд Элизы застыл на груди Шэя. Неподвижный, невидящий. Бэйлор стал щупать пульс. Послышался низкий стон. Исходил он от Уэйлона, опустившегося рядом с братом на колени. Только теперь Марли заметила, что Мик все это время находился в комнате, стоя неслышной тенью у туалетного столика.

– Ты, ублюдок! ― взорвался Бэйлор. ― Ты что такое натворил?!

– Ничего нельзя было поделать, ― ответит тот, уставясь на плетеный коврик у кровати. Он был по-прежнему в рабочей одежде, заляпанной по краю белой краской. ― Это было неизбежно, и ты сам это знаешь.

Бэйлор опустился на пол, приникнув к груди матери. В этот момент в спальню ворвался фельдшер скорой помощи. Аспиратором он пытался вытянуть из горла Элизы расползшиеся в пасту таблетки. Пытался реанимировать электрошоком. От усердия он весь покрылся потом. Потом тоже выругался. Все было бесполезно.

Элиза скончалась.

Официально объявили время смерти ― 1:03 пополуночи, ― у Бэйлора вырвался сдавленный вопль отчаяния, эхом разнесшийся по пустым коридорам большого дома. Шэй взял за руку Марли, а Уэйлон остался стоять на коленях рядом со старшим братом. Они походили сейчас на пару жалких просителей, вымаливающих то, что им не суждено получить обратно. Единственным человеком, которого никак не коснулось всеобщее потрясение, был Мик, который, подойдя к окну, приподнял занавеску, чтобы посмотреть на сверкающие мигалки «скорой».

– Бать, ― смог наконец выдавить Уэйлон, ― что произошло?

– А ты как думаешь? ― огрызнулся Мик. ― Она обрела то, чего сама желала.

Мик Джозеф клялся, что это истинная правда. Но получала ли Элиза Джозеф хоть когда-нибудь желаемое?

Санитары забрали тело, и так дом Джозефов остался без Элизы. Колеса каталки проскрипели внизу по тротуару, но никто из детей не подошел к окну на это посмотреть. Бэйлор так и не сдвинулся со своего места на полу. Мик сел на край своей кровати ― муж, теперь окончательно отделенный от жены. Еще в начале ночи их семья состояла из семи человек, и