Обыкновенный говорящий кот Мяун и его семья - Ольга Станиславовна Назарова

– Блин, – фыркал Илья, облившийся чаем. – Чеэтобыло?

– Уаааррраааавяяяяя! – заливался бульдог.

– Уааааа! – соглашалась Настя.

– Увявявявяяяяярррррря! Вууууууу! – тянула Плюшка.

– Иииииииаааа! – подтягивала Настя.

– Не переживай, это ненадолго! – хладнокровно успокоил друга Олег. – Сейчас будет коронная ария. Три, два, один!

– Ииививааааурррррууу! – выводила Плюха самозабвенно.

– Иуаааа! – ввинтился в уши голосок Насти.

– Всё. Всем спасибо, все свободны! – констатировала Аня. – Они это уже четвёртый день так поют в это время. Зато больше никаких писков и капризов.

– Блин… А чего покрепче нет? – Илья под впечатлением дуэта тоскливо принюхался к остаткам чая в чашке.

– Смотря для чего? Если себя обливать, то нету, а если в себя, то пожалуйста! – понимающе кивнул Олег, уводя приятеля на кухню. За ними быстренько втянулись Мяун и Дик. Видимо, их тоже требовалось успокаивать…

Аня покосилась на Сашку.

– Саш, а тебе чего-нибудь успокоительного не надо?

Сашка выглядела странно, посверкивали глаза, в явном волнении и восторге раздувались ноздри. Хотя… Что взять с человека, для которого в кайф прыгать с парашютом?

– Мне? Мне не надо! Я не волнуюсь. Я в восторге! Я тоже так хочу. Хочу ребёнка и такое вот! – она ткнула пальцем в бульку. – Это же классно! У меня Ита – чудо просто, но ничего не говорит, не поёт и даже лает редко, а я всю жизнь мечтала, чтобы у меня собака пела! А тут собака не просто поёт, она ребёнку поёт, нет, с ребёнком поёт!

– Как ты думаешь, сказать ей, что именно пела Плюшка? – тихо-тихо спросила у Ани Васька, шикнув на собственного ребёнка, рвущегося просветить гостью.

– Нееее, пусть у неё пока останутся иллюзии, а то ещё перехочет! – также тихо ответила Аня, которая уже наизусть знала о том, что:

– Человечьи дети растут по месяцам. Первый месяц не умеют ничего, только есть, пить и пачкать. Человечий щенок – не бульдог. Это закон.

Второй месяц не умеют ничего. Только есть, пить, пачкать, улыбаться и поднимать голову. Человечий щенок – не бульдог. Это закон.

Третий месяц не умеют ничего. Только есть, пить, пачкать, улыбаться, поднимать голову, переворачиваться и кусать игрушку. Человечий щенок – не бульдог. Это такой закон!

Дальше Мяун, к счастью, Плюшке рассказать ещё не успел, поэтому свод законов вышел не такой длинный, каким он, без сомнения, будет в дальнейшем.

Глава 37. Когда все дома

Конец ноября выдался бесснежным, слякотным, сумрачным. Мяун посматривал на Аню и вздыхал.

– Наверняка забыла! Ну действительно, куда там ей вспомнить про наш день… Ребёнок, семья, что уж там, я всё понимаю, коты почти всегда всё понимают. Почти всегда… – он уныло смотрел в окно на огромную лужу, так гостеприимно и традиционно распахивающую свои объятия всем жильцам их дома.

– Я тогда её вброд прошёл. Мокрый был совсем-совсем, было уже без разницы. А сил обойти не было… – вспоминал он. Кажется, даже холодно стало от воспоминаний.

– Ты какой-то не такой. С тобой всё хорошо? – Васька появилась на подоконнике, как всегда, беззвучно.

– Всё отлично, – соврал Мяун. – Просто замечательно!

Нет, действительно! У него прекрасный дом, жена и дочка, хозяйка с семьёй, целая стая и пристайные, даже клад есть! Много ли котов, пусть даже и говорящих, могут таким похвастаться? И всё равно ему кое-чего не хватало. Внимания, вот чего! Нет, оно понятно, что погладят и покормят, это всё отлично. А поговорить по душам? А отпраздновать их день? Ну то есть их вечер и ночь?

– Не наглей! – сказал Мяун сам себе, строго уставившись в зеркальное отражение. – Имей совесть!

Да, слова бесспорно правильные, но совесть у котов – это вещь интересная. Она такая гибкая и эластичная, что может принимать любые формы и виды.

Вечера в ноябре всегда исключительно наглые. Они наступают практически после обеда и тянутся, и тянутся, пока глубокая ночь не выгонит их прочь.

Мяун сидел на подоконнике в гостиной и вздыхал. Вот Аня уложила дочку, вот угомонилась его собственная дочка, уснув прямо на Дике, которому когтила загривок, утверждая, что так его причёсывает, Васька запрыгнула на шкаф в детской и устроилась там, вот заснул Олег. В соседней квартире Нина, которая раньше страдала бессонницей, уже давно спала под старательное мурлыканье белого бесхвостого кота Зайца и видела во сне, как учит Настю запускать воздушного змея.

– Забыла… Просто забыла! – страдал кот.

– Мяун, я поздравляю нас с нашим днём! – послышалось за спиной.

– Аня! Ты всё-таки не забыла! – Мяун с надеждой развернулся к двери и узрел Аню с блюдом всяких лакомств в руках.

– Да как же я могу забыть о самом мрачном дне ноября, который подарил мне такого друга и такую радость? – рассмеялась Аня. – Пойдём?

– Пойдём! Конечно, пойдём… А остальные? Их звать не будем, ну как в прошлом году?

– Я думала позвать, но все устали и спят. Если кто-то проснётся – добро пожаловать, а если нет… Давай просто вдвоём.

– Как тогда, в первый раз?

– Да, как тогда. В самом-самом начале! Я тебе даже курицу отварила.

Мяун только хотел удивиться, какая там курица, когда на блюде лакомства разложены, и тут же понял.

– В честь моего первого ужина?

– Да, именно! – Аня и сама собиралась есть эту самую курицу. Куда уж там кормящей маме сразу на креветки и кальмара нажимать? – Ты со мной поделишься?

– Рррразумеется! – Мяун был так доволен, что даже последней сосиской бы с Аней поделился.

Коварный ноябрьский дождь швырял в закрытое окно пригоршни холодных капель, лужа у дома росла и ширилась, становясь небольшим придомовым океаном, самый мрачный ноябрьский вечер уползал, поджав склизкий сумрачный хвост, уступив место ночи, а в кухне за столом сидели Аня и Мяун. Ну то есть Аня – за столом, а Мяун непосредственно на столе, поближе к источнику благ и вкусных запахов.

– Уютно… – вздохнул он. – Потрясающе хорошо! Да?

– Не то слово! – согласилась Аня, ловко нарезая для Мяуна его праздничные лакомства.

– Ну что? За нас? – Мяун принюхался к плошечке с валерьянкой. – Ты свой морс пей, а я немного похулиганю, что ли…

– Да хулигань на здоровье! – согласилась Аня. – За нас!

Васька довольно прижмурилась. Она не спала и отлично слышала все переговоры и начало застолья.

– Пусть празднуют. Это их день, то есть их вечер и ночь! – она покосилась на окно, забрызганное каплями дождя, и фыркнула, обращаясь к нему. – Плевать на тебя! У нас дом, семья и тепло! Тепло, которое не только от батарей. Когда такое есть, не важно, какое время года, месяц, погода за окном. Так что не