Спонтанная покупка - Вероника Генри

Музыка стихла, и зрители взорвались аплодисментами, но незнакомец не размыкал объятий. Они замерли, как пара балетных танцовщиков, дыша в унисон, будто тоже ждали аплодисментов. Розе казалось: стоит ей пошевелиться, и он исчезнет, а если она обернется, то обнаружит пустоту, поскольку этот человек всего лишь плод ее лихорадочного воображения. Зрители стали расходиться, и Роза все-таки оглянулась.

– Спасибо, – прошептала она.

– Они и со мной это делают, – сказал он. – Мне тоже хочется плакать.

– Они были любимой группой моего папы. На его похоронах мы поставили «Glósóli».

– О! – На его лице отразились боль и сочувствие.

– Мы приезжали сюда каждый год. Вдвоем. Он так хотел увидеть Sigur Rós…

– Ох, бедняжка! – вздохнул парень и сжал ее руку. – Он, наверное, был крутым отцом.

Роза улыбнулась при мысли, что Фрэнка можно назвать «крутой».

– Нет. Он не был крутым. Определенно нет. Но он был лучшим. Он был забавным. И добрым. И все его любили.

– Мне очень, очень жаль, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, а большинство отводили взгляд, когда говорили о Фрэнке. – Похоже, он был потрясающий.

Потеряв дар речи, Роза только кивнула в знак согласия. У нее было странное чувство, будто она вышла из мрака на свет. Они стояли лицом друг к другу, взявшись за руки. Роза не хотела его отпускать. Она смотрела на него. Он появился из ниоткуда, совершенно незнакомый ей человек, но она будто бы знала его целую вечность.

– Я чувствую себя как-то странно, – пробормотала она, и он приложил руку к ее лбу.

Роза закрыла глаза и прижалась к нему. От него пахло корицей, апельсинами и горящими свечами.

– Я останусь с тобой столько, сколько тебе будет нужно. Но если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, просто скажи.

– Спасибо. – Она сжала его руку.

Толпа вокруг них поредела. Они остались практически одни.

– Это я странная, – наконец произнесла Роза, – или что-то странное происходит?

Он ответил не сразу, его глаза блуждали по ее лицу, изучая каждую черточку. Наверное, косметика размазалась или щеки слишком блестят, однако Розу это не тревожило, потому что он смотрел на нее так, будто она была совершенством.

– Что-то странное происходит, – сказал он со вздохом.

Роза рассмеялась:

– Не будем же мы стоять так всю ночь. Пойдем куда-нибудь, выпьем.

– Конечно.

Он обнял ее и повел мимо зрителей, не спешивших расходиться. Роза прильнула к нему, наслаждаясь его теплом и рождественским ароматом, от которого слегка кружилась голова. Впервые за несколько месяцев холодный твердый комок глубоко внутри ее начал таять, когда они бродили среди толпы, не отдавая отчета, куда идут. Это было и не важно. Казалось, люди расступались перед ними. Роза задрожала от переживаний, а он подумал, что она замерзла.

– Остановимся здесь, – увидев бар, предложил он. – Сядь, я принесу что-нибудь, чтобы ты согрелась.

Роза села на грубую деревянную скамью, а он исчез в набитом битком баре. Она немного растерялась, но была уверена, что он вернется. Как такое могло случиться? Все произошло так неожиданно. Она никогда еще не влюблялась. Ее бойфренды были друзьями друзей, с которыми она тусовалась, пока они не расставались полюбовно. А в Рождество Роза дала себе зарок не заводить ни с кем отношений, пока не сдаст выпускные экзамены.

При воспоминании об экзаменах она снова почувствовала тревогу, но отогнала это чувство. А потом он вышел из толпы с «Эспрессо мартини» в каждой руке.

– Надо же, – произнесла она. – Откуда ты знаешь, что это мой любимый коктейль?

– Потому что это мой любимый, – пожав плечами, ответил он, и они рассмеялись.

Коктейль был хорош – темный и не слишком сладкий, с большим количеством ванильной водки.

– У тебя кофейная пенка на верхней губе, – сказал он, смеясь, и, прежде чем она успела поднять руку, чтобы вытереть ее, склонился и стер следы от кофе большим пальцем.

Она глубоко вдохнула, и он не убрал палец с ее губ. Она закрыла глаза и потянулась к нему для поцелуя, осмелев от водки и проскочившей между ними искры. От него пахло сахаром, сливками и кофе. Роза вплела пальцы в его волосы, прижалась к нему теснее и не хотела, чтобы эта волшебная ночь заканчивалась. Она бы не поверила, что способна переживать такие чувства. Она была наполнена светом, энергией и еще чем-то очень сильным и пьянящим. А она думала, что навсегда останется ледяной, твердой и мертвой внутри.

Начался дождь. Мелкие, но настойчивые капли намекали, что они предвестники ливня.

– Пойдем. – Он вскочил и протянул руку.

Роза взяла ее без колебаний и пошла за ним в его палатку, слишком поглощенная случившимся чудом, чтобы отдавать себе отчет, куда именно они направляются.

– Я бы перенес тебя на руках через порог, – сказал он, расстегивая палатку. – Но здесь слишком низко. Тебе придется вползать на четвереньках.

Нет ничего уютнее, чем сидеть в палатке, когда снаружи льет дождь. Он накинул Розе на плечи одеяло и, как волшебник, достал из рюкзака плитку «Фрут энд нат», устроил им гнездышко на его спальнике, зажег фонарь и включил музыку на маленькой портативной колонке. Элисон Голдфрапп. Узнав и одобрив, Роза улыбнулась. Потом он пошарил и нашел две банки сидра. Они сидели, прижавшись друг к другу, ели шоколадку и цедили сидр, пока банки не опустели и не осталось ни крошки шоколада. Они молчали, и Роза подумала, не пригрезилось ли ей, что между ними что-то есть, и уже собралась сказать, что ей пора искать свою палатку, пока не поздно. Но он обнял ее и притянул к себе.

– Просто хочу обнимать тебя. Всю ночь. Мне так тепло с тобой. Внутри и снаружи. – Потом он засмеялся, и она залюбовалась тем, как он опустил глаза и на щеке появилась маленькая ямочка. – Я только сейчас понял, что даже не знаю, как тебя зовут.

– Роза, – ответила она.

– Роза… – повторил он так, словно это было самое загадочное и необычное имя. – Тебе идеально подходит. Мог бы и сам догадаться, как тебя назвали.

– А тебя как?

– Ох! Меня зовут Зигги[13]. Но это прозвище. Моя мама большой фанат Боуи. Мое настоящее имя слишком банально, чтобы его называть.

– Отличное имя. Тебе подходит.

Роза и Зигги, подумала Роза. Зигги и Роза. Звучит хорошо, в каком порядке ни назови.

Она проснулась с ним рядом, они лежали, обнявшись, внутри его спальника. Он обнимал ее уверенно, как собственник. Она лежала не шевелясь,