Мария Стюарт - Стефан Цвейг

Французский двор в эти годы – один из самых блестящих и пышных в мире.Только что миновало мрачное средневековье, и последние романтические отблескиумирающего рыцарства еще озаряют поколение переходной эпохи. По-прежнему силаи храбрость проявляют себя в стародавних суровых и мужественных потехах: охоте,игрищах, турнирах, приключениях, войне, но в высших кругах общества ужеодерживает верх духовное начало; гуманизм завоевывает вслед за монастырями иуниверситетами и королевские замки. Из Италии во Францию в победном шествиипроникают излюбленный папами культ роскоши, характерное для Ренессансатяготение к духовно-чувственным наслаждениям, увлечение изящными искусствами; вэто историческое мгновение здесь возникает новый идеал, единственное в своемроде сочетание силы и красоты, беспечности и отваги – высокое искусствопрезирать смерть и в то же время страстно любить жизнь. Естественнее исвободнее чем где бы то ни было объединяются во французском характере горячийтемперамент с беззаботной легкостью, галльская chevalerie[*] чудесным образом гармонирует с классической культуройРенессанса. От дворянина наравне с умением, облачившись в тяжелые доспехи,стремительно атаковать противника на турнире, требуется и безукоризненноевыполнение замысловатых танцевальных фигур, он должен постичь как суровую наукувойны, так и галантные законы придворной куртуазии; одна и та же рука должнаразить тяжелым двуручным мечом, чувствительно играть на лютне и писать сонетыдаме сердца. Сочетать в себе полярные противоположности – силу и нежность,суровость и изысканность, быть равно оснащенным для боя и для духовногопоединка – вот идеал того времени. Днем король и его дворяне на взмыленныхскакунах носятся в погоне за оленями и вепрями и скрещивают мечи и копья натурнирах, а вечерами кавалеры и знатные дамы собираются в заново отделанных снебывалой роскошью дворцах – Лувре, Сен-Жермене, Блуа и Амбуазе – дляизысканных развлечений. При дворе читают стихи, поют мадригалы, музицируют,возрождают в маскарадах дух античности. Множество красивых, нарядных женщин,творения таких поэтов и художников, как Ронсар, Дю Белле[9]и Клуэ[10], сообщают дворуневиданную красочность и жизнерадостность, с небывалой щедростью проявляющиесяво всех областях искусства и жизни. Как и вся Европа накануне злосчастныхрелигиозных войн[*], Франция той поры стоитперед великим расцветом культуры.

Тот, кому предстоит жить при таком дворе, а тем более царить в нем, долженотвечать этим новым культурным запросам. Он должен стремиться овладеть всемиискусствами и знаниями, совершенствуя свой ум, равно как и свое тело. Навсегдапослужит к чести гуманизма, что от тех, кто готовил себя к власти, он требовалзнакомства со всеми видами искусства. Пожалуй, никогда еще не уделялось стольковнимания безукоризненному воспитанию не только мужчин высшего сословия, но иженщин – этим открывалась новая эра. Как и Мария Английская и Елизавета,изучает Мария Стюарт классические языки – греческий и латынь, а такжесовременные – итальянский, английский, испанский. Благодаря острому, живому умуи унаследованному предрасположению ко всему изящному одаренной девочке вседается шутя. Уже тринадцати лет, изучив латынь по «Беседам» Эразма[11], она в Лувре перед всем двором произноситречь собственного сочинения, и ее дядя, кардинал Лотарингский, с гордостьюсообщает матери, Марии де Гиз: «Душевное величие, красота и мудрость вашейдочери столь возросли и возрастают с каждым днем, что она уже сейчас владеет всовершенстве всеми славными и благородными науками, и ни одна из дочерейдворянского или иного сословия в этом королевстве не может с ней сравниться. Ясчастлив сообщить Вам, что король очень к ней привязан, иногда он более чем почасу беседует с ней одной, и она так умеет занять его разумными и здравымиречами, как впору и двадцатипятилетней!»

И в самом деле, умственно Мария Стюарт развилась необычайно рано. Она вкороткое время настолько овладела французским, что пробует свои силы и встихах, достойно отвечая на хвалебные оды таких поэтов, как Ронсар и Дю Белле;и не только в придворной игре «на случай» тешит она муз, нет, в самые горькиеминуты юная королева, полюбившая поэзию и полюбившаяся поэтам, изливает своичувства в стихах. Впрочем, тонкий вкус проявляется у нее и в других искусствах:она очаровательно поет, аккомпанируя себе на лютне, и покоряет всех танцами; еевышивки говорят не только об умении, но и одаренности; она и одевается сотменным вкусом, без той помпезной роскоши, какою чванится Елизавета,щеголяющая в своих широчайших робах, – Мария Стюарт одинаково мила иестественна и в пестрой шотландской юбочке и в торжественном одеянии. Такт ичувство прекрасного у нее природные, а свою величественную, ничуть нетеатральную осанку – источник поэтического очарования, прославившего ее ввеках, – дочь Стюартов сохранит и в самые тяжкие минуты, как драгоценноенаследие королевской крови и княжеского воспитания. Но и в телесных упражнениях– неутомимая наездница, страстная охотница, искусный игрок в мяч – она едва лиуступает самым закаленным атлетам этого рыцарственного двора; ее стройное телоотроковицы, при всей своей грации, не знает усталости. Самозабвенно и радостно,блаженно и беззаботно припадает она ко всем источникам романтической юности, неподозревая, что величайшее счастье своей жизни она уже исчерпала без остатка.Вряд ли в ком рыцарско-романтический идеал женщины французского Ренессансанашел более совершенное воплощение, чем в этой жизнерадостной и пылкойпринцессе.

Но не только музы – и боги благословили ее колыбель. Душевные совершенствасочетаются у Марии Стюарт с необычайным телесным очарованием. Едва ребенокстал девушкой, женщиной, как поэты наперебой спешат воспеть ее красоту. «Напятнадцатом году красота ее воссияла, как свет яркого дня», – возглашаетБрантом[12], и еще более пламенно – Дю Белле: