Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев

Ознакомительный фрагментОн безрезультатно обзванивал своих знакомых, тех, кто, по его мнению, мог помочь ему восстановить справедливость. Наконец его вызвали к следователю в связи с делом о мошенничестве. Утром, собираясь на допрос, он радостно потирал руки и повторял про себя: «Есть еще порох в пороховницах» — и хвалил себя за то, что не пожадничал, а щедро раздавал припасенные на черный день пачки долларов, которые таки дождались своего часа. Ему было назначено на три, и он успел заехать в госпиталь, где лежала его дочь. Несмотря на тяжелые травмы, дело шло на поправку. Беспокоил только коленный сустав, но они решили долечивать его в Швейцарии. Миша просидел у нее чуть больше часа, рассказывая о том, как скоро все нормализуется, и обещал справедливость, мол, делу уже дали ход. Поинтересовался, какие фильмы привезти посмотреть, и уехал в бодром настроении духа.

Его неприятно удивила холодность следователя, пока тот вел с ним формальную беседу про семейное положение, судимости и прочее, но Миша успокаивал себя, что все так и должно быть в органах правопорядка. Первые же серьезные вопросы заставили его снова потянуться за валидолом. Оказалось, следователя как раз интересуют обстоятельства, при которых он стал обладателем своих долей в уставных капиталах ООО, владевших теперь уже спорной недвижимостью. Через пятнадцать минут его снова увезли в больницу.

* * *

Так бы все и осталось в цепких лапах основателя инвестиционной компании «Русский альянс» Игоря Низовцева, если бы у попрыгуньи-стрекозы Софьи Михайловны в числе многочисленных «муравьев», к помощи которых она беззастенчиво прибегала, как только вьюги и метели начинали подмораживать ее крылышки, не было бы одного загадочного персонажа. Они познакомились не так давно, года два назад до описываемых выше событий. Увидев Софью Михайловну в первый раз, Адам Магер принял ее за шлюшку из отеля и просто спросил сколько. Она была в компании двух подруг, таких же симпатичных и образованных представительниц обеспеченной прослойки «новых русских», как их окрестила народная молва. Они любили, взяв билеты в Большой театр, снять номер в одном из ближайших отелей и в полном объеме почувствовать удовольствие от имперского шика столичного центра. В московской среде не принято наряжаться в театры и рестораны — исключение, наверное, составляет Большой и закрытые вечеринки реальной элиты. Но это уже совсем другая история.

Три грации, одетые в стиле пин-ап, вернувшись с недавно закончившегося спектакля, цедили через трубочки коктейли с мартини и оживленно обсуждали танцора, исполнявшего главную партию. Мускулистые ноги, позволявшие тому выпрыгивать все выше и выше и парить над сценой по мере усиления драматизма музыкального сопровождения, были одобрены без вопросов. Недоверие вызывал только гульфик: его размеры вызывали сомнения. Вопрос «Сколько?» от мужчины средних лет, немного полноватого, на вкус Софьи Михайловны, застал всех троих врасплох. Опешившая от такой бесцеремонности девушка, переглянувшись с подружками, решила принять вызов и назвать цифру, которая, не являясь совсем уж невыполнимой, все равно заставила бы нахального дядьку сконфузиться и понять свою ущербность. Ситуация приняла особо пикантный оборот, когда нахал с какой-то пугающей небрежностью достал из кармана пиджака туго стянутую пачку пятисотевровых банкнот и протянул ее Соне. Надо было как-то выкручиваться. Леля, самая неудачливая из троих в смысле количества богатых поклонников, первая попробовала пойти в контратаку.

— Мы не проститутки. Уберите ваши деньги, — сказала она как можно более независимым тоном.

— Договор дороже денег, — невозмутимо ответил мужчина, очевидно не собиравшийся ретироваться.

— Мы обсуждали длину яхты, которую собирались зафрахтовать для моего дня рождения. Простите нас, если вам показалось… — вступила в разговор Виктория, третья подруга, надеясь блеснуть своим интеллектом и познаниями в морском деле.

Соню насторожила активность ее товарок. Конечно, они не были проститутками, но и от монашеской схимы их отделяла бесконечность. Она посмотрела мужчине в глаза. В них не было насмешки, и женская интуиция подсказала ей, что это интересный человек. Оставалось сделать свое согласие красивым.

— Вы правы, договор дороже денег, но вы не дослушали меня до конца, — сказала Соня.

Она взяла со стола пятьдесят тысяч евро и держала их так, что было непонятно: хочет ли она их вернуть владельцу или положить в свою сумочку.

— Я бы хотела продолжить этот вечер в каком-нибудь модном ночном клубе какой-нибудь европейской столицы, скажем Амстердама. Да, и закажите чартер, иначе мы никуда не успеем, — продолжила она.

— Прошу меня простить, — заговорил мужчина, — за мое бесцеремонное вторжение в вашу компанию. Надеюсь, бутылка хорошего шампанского загладит мою вину.

Он сделал знак официанту и, когда тот подошел, сказал негромко несколько слов. Было видно, что его здесь знают и выполнят его заказ точно и без промедления. Затем он забрал у Сони пачку купюр, оставив без внимания торжествующие ухмылки двух весталок, слишком рано поверивших в одержанную ими победу.

— Это твоя сумочка? — спросил он девушку, указывая пальцем на изящный клатч, лежавший рядом с ней на диванчике. Не дожидаясь ответа, он положил в него деньги и галантно протянул ей руку. — Хорошего вечера, ангелочки, мы с вашей подружкой вынуждены откланяться. Кстати, мы так и не познакомились. Мои близкие друзья привыкли обращаться ко мне Магер, но мне будет приятнее, если ты станешь звать меня Адам.

— Соня, — сказала она, вставая.

Они пошли к выходу, и несколько парней, сидевших за разными столиками, вскочили, поспешив выйти на улицу раньше Магера и его новой спутницы. Двое задержались, чтобы открыть им двери. Замыкал процессию огромный шкаф, не переставая говоривший что-то в портативную радиостанцию.

Садясь на заднее сиденье лимузина, Софья Михайловна была уверена, что сегодняшняя ночь закончится для нее в каком-нибудь съемном особняке на Пироговском водохранилище или, в случае склонности к экзотике, на которую намекало имя ее спутника, в каюте здоровенной и бессмысленной здесь, в порту пяти морей, яхте. Убежденность в фарсе всего происходящего не покидала ее, даже когда небольшой реактивный самолет, к трапу которого несколько минут назад подкатил их кортеж, взревев моторами, пополз к взлетной полосе.

— У меня нет с собой загранпаспорта, — весело воскликнула она, беря со столика бокал с шампанским, только что услужливо налитым стюардом.

Сидя в кресле из кремово-белой кожи, она мастерски расположила край своего платья на pussy level[7], при этом не демонстрируя ни миллиметра своих трусиков. Заявлением об отсутствии необходимых документов, связанных с прохождением неизбежных формальностей, она оставляла ему последний шанс встать в общий строй страдальцев за ее неповторимость и, возможно, даже благосклонность.

— Мы только туда и обратно, — ответил ей Магер и, будто прочитав ее мысли, весело рассмеялся.

Утром или, правильнее сказать, в середине