Крым глазами писателей Серебряного века - Дмитрий Алексеевич Лосев

Еще Мартин Броневский, посол польского короля, писал в XVI столетии о местности между Бельбеком и Севастополем: «на этом перешейке видны многочисленные и превосходные фруктовые сады и виноградники, насаженные некогда греками». В настоящее же время это – голая и безотрадная местность, нисколько не напоминающая цветущего сада.

Вообще везде, где жили древние греки, готы и генуэзцы, садоводство и виноделие составляли главный промысел. В Сугдее, древнем русском Суроже, то есть нынешнем Судаке, генуэзцы уже застали исстари укоренившееся виноделие. Судакские виноградники простирались более, чем на две мили кругом городка, и судакское вино считалось лучшим вином. В Москву постоянно отправлялось вино из Сурожа, за которым нарочно приезжали русские купцы. По словам Пейсонеля, еще в ХVIII столетии одни украинские казаки вывозили из Крыма до 100 000 ведер прекрасного крымского вина.

Но самым убедительным доказательством того, что виноделие развилось в Крыму в глубокой древности, служит замечательный археологический памятник, относящийся ко временам Херсонесской республики и открытый среди развалин Херсонеса. На лицевой стороне белого мраморного памятника иссечена по-гречески надпись: «Народ – Агасиклу». И тут же, в венке из лавровых листьев, при перечислении достоинств этого Агасикла и заслуг, оказанных им республике, прибавлено: «ему, который привел в цветущее состояние возделыванье виноградной лозы в деревнях».

Понятно после этого, почему одичавшая виноградная лоза в крымских лесах достигает таких громадных размеров. М. Кастельно в 20-х годах настоящего <девятнадцатого> столетия встречал лозы до 3 футов (то есть почти 1,5 аршина) толщины. Могучие стволы такой виноградины поднимаются на высоту самых огромных деревьев и, задушив их своими объятиями змея-удава, нередко обламывают или иссушают их, а сами снова ниспадают до земли и снова перебрасываются на соседние деревья, переплетая их капризными извивами своими, словно канатами.

Первые администраторы, ученые и путешественники, познакомившиеся с Крымом, около времен присоединения его, застали у татар многие такие отрасли хозяйства, которые сулили блестящую будущность, но к сожалению, однако, вовсе исчезли с течением времени. Так, французский консул Пейсонель пишет, что в половине ХVIII столетия около Бахчисарая разводился с большим успехом рис. «Главный муфтий Крыма посеял в 1775 году на сырой и болотистой земле, в устьях реки Качи, много рису и так усовершенствовал его производство, что теперь получает от рисовых полей своих 10 000 экю чистого дохода». Пейсонель прибавляет при этом: «если и прочие землевладельцы последуют примеру муфтия, то Крым станет скоро производить столько рису, что будет не только снабжать им всех своих жителей, но и вывозить его за границу».

А вот что говорит о прежних сельскохозяйственных опытах и сельскохозяйственной будущности Крыма такой здравомыслящий и проницательный человек, как знаменитый натуралист академик Паллас, сам бывший, в конце XVIII столетия, землевладельцем Крыма. «В прежнее время, – пишет он, – культивировали в Крыму с большим успехом кунжут; культуру его было бы чрезвычайно полезно восстановить снова, равно как и культуру хлопчатника»; «Старший хирург Синчельский, ревностный ботаник, ввел очень успешно разведение сибирского ревеню в Ак-Мечети. Но никто еще до настоящего времени не делал опытов к разведению, в больших размерах, хлопчатника, шафрана и марены, тогда как возделывание этих растений в Крыму могло бы принести большие выгоды. Может быть, было бы возможно так же возделывать и сахарный тростник в южных долинах от Алупки до Ялты».

Вообще, по мнению Палласа, «полуостров Крым по своему географическому положению, по климату и по натуре своей почвы, единственная страна в России, в которой могут быть с большею легкостью водворены все произведения Греции и Италии… В ней легко водворить воспитание шелковичного червя, культуру винограда, кунжута, оливы, хлопчатника, марены и других полезных растений для многих родов производства».

Шелководство еще исстари процветало в некоторых местностях Крыма, например, в Алупке, в Большом Ламбате; вокруг заштатного теперь городка Эски-Крыма, между Симферополем и Феодосией, который до основания Бахчисарая в XV веке, был многолюдною и богатою столицею татар, находились в прежнее время обширные тутовые сады, истребленные потом почти до основания татарами.

Князь Потёмкин обратил внимание на это прошлое Старого Крыма, приказал устроить в нем особое заведение для воспитания шелковичных червей и вновь развести повсюду тутовые плантации. Для заведывания этим делом был даже вызван из Милана, в качестве директора шелковичного заведения, граф Парма.

Паллас считает горные долины Южного берега, от Фороса до Коз и Отуз, самою драгоценною частью не только Тавриды, но и всей империи; климат их, по его мнению, тот же, что в Анатолии и Малой Азии. Он думает, что даже апельсины, лимоны и особенно померанцы могли бы переносить зиму этих укрытых долин, только под самым небольшим покровом; а фиги, оливы, гранаты могли бы достигнуть самого высокого качества. «Многие превосходнейшие аптекарские и красильные растения, которые теперь еще получаются из Архипелажских островов, из Греции, из Малой Азии и Персии, могут быть разводимы очень успешно, тем более, что некоторые из них уже растут в Крыму в диком состоянии».

Известный русский патриот адмирал Мордвинов, потомству которого доселе принадлежат богатейшие многочисленные местности Крыма, перешедшие к нему, насколько известно, от Потёмкина-Таврического, подал в 1802 году императору Александру Благословенному замечательное «мнение» свое о Крыме, в котором он приписывает упадок крымского садоводства неблагоразумному выселению из горного Крыма при императрице Екатерине II греков и армян, поселенных правительством из политических видов в Мариуполе и Нахичивани. «Крым пришел в упадок с тех пор, когда вывели из горной части христиан, и татары вошли в их сады и места, – говорит Мордвинов. – Какова есть польза раздавать земли садовые незнающим их обрабатывать?»

«Тавриду некогда узреть вожделенно было изобилующую виноградом, маслинами, померанцами и прочими богатейшими для империи Российской произведениями; ненаселенный же Крым, не просвещенный, не оживленный трудом и искусством, но скудный, дикий, унылый, ускоряющийся к своему ничтожеству, – пребывать уже на веки долженствует во убыточенье и бремя державной России», – заканчивает патриот-адмирал, словно он еще тогда провидел то печальное состоянье, в которое впадет Крым через 80 лет.

Желания и усилия немногих благоразумных людей не привели, однако, Крым ни к какому доброму результату. Невежественное чиновничество и невежественные русские землевладельцы пошли скорее по стопам татар, вырубивших шелковицы и забросивших оливковые сады и виноградники, чем по следам тех просвещенных древних жителей, от которых уцелели тысячелетние маслины, которые сумели при самых неблагоприятных обстоятельствах пересадить в долины Крыма самые полезные и редкие произведения Востока и Юга.

Однако некоторые важные отрасли садоводства укоренились прочным образом в Крыму, хотя и далеко не достигли той степени развития, на которое можно было рассчитывать по природным условиям Крыма. Так, виноделие усилиями правительства