О пионеры! - Уилла Сиберт Кэсер

миссис Барсучиха. Объясняя, за что любит свое уединенное обиталище в глуши, Айвар утверждал, что здесь слова Библии звучат особенно правдиво. Достаточно было постоять на пороге его берлоги, глядя на дикую землю, ясное небо, кудрявые травы, выбеленные жарким солнцем; послушать блаженную песню жаворонка, крики перепелов, стрекотание кузнечиков в бескрайней тишине, чтобы понять, о чем он говорит.

Теперь его лицо светилось счастьем. Он закрыл книгу, заложив страницу мозолистым пальцем, и негромко произнес:

– Ты послал источники в долины: между горами текут, поят всех полевых зверей; дикие ослы утоляют жажду свою. Насыщаются древа Господа, кедры Ливанские, которые Он насадил; на них гнездятся птицы: ели – жилище аисту, высокие горы – сернам; каменные утесы – убежище зайцам[4].

Услышав стук колес бергсоновской повозки, Айвар бросился навстречу, размахивая руками и крича:

– С ружьями нельзя, долой ружья!

– Нет, Айвар, мы без ружей, – успокоила Александра.

Тогда он опустил руки и приблизился к повозке, доброжелательно оглядывая гостей бледно-голубыми глазами.

– Мы хотим купить гамак, если у тебя есть на продажу, – объяснила Александра, – а младший братец мечтает посмотреть на твой пруд, где живет столько птиц.

Широко улыбаясь, Айвар стал тереть лошадям носы и ощупывать губы за удилами.

– Птиц нынче мало – утром видал уток, да бекасы прилетали попить. Вот на минувшей неделе журавль провел здесь ночь и следующим вечером снова прилетел. Не знаю откуда – не их пора сейчас. Осенью журавлей много пролетает, каждую ночь курлычут над прудом.

Карл не понимал языка Айвара, поэтому Александра ему переводила. Задумчиво выслушав ее, он сказал:

– Я слышал, что сюда однажды прилетала морская чайка. Спроси, Александра, это правда?

Не без труда ей удалось объяснить вопрос старику. Сначала тот слушал озадаченно, потом хлопнул в ладоши.

– Ах да! Большая белая птица с длинными крыльями и розовыми лапками. Ох, голос у нее! Весь день до темноты кружила с криками над прудом – верно, жаловалась. Может, не ведала, далеко ли до океана, и страшилась не долететь. Ночь напролет причитала. Бросилась на свет в моем окошке – видно, приняла за корабельные огни. Такая дикарка! На рассвете я вынес ей корм, но она взвилась в небо и улетела. – Айвар провел рукой по косматой голове. – У меня тут много незнакомых птиц останавливается. Прилетают из далекого далека – замечательные гости! Вы, ребята, надеюсь, не охотитесь на диких птиц?

Лу и Оскар ухмыльнулись. Старик покачал головой.

– Эх, мальчишки, беспечные создания… Дикие птицы – питомцы Божьи. Он заботится о них и знает им счет, как мы – своему скоту. Так Христос сказал в Новом Завете.

– Послушай, Айвар, можно нам напоить лошадей в твоем пруду и накормить их? – спросил Лу. – Дорога до тебя трудная.

– Да-да, верно. – Айвар засуетился вокруг лошадей, распуская постромки. – Трудная дорога, а, девчата? А у гнедой дома жеребенок остался!

Оскар отстранил его.

– Мы сами позаботимся о лошадях, не то найдешь у них какую-нибудь хворь. Сестра хочет посмотреть твои гамаки.

Айвар отвел Александру с Эмилем в свою маленькую землянку, состоявшую из одной комнаты, тщательно оштукатуренной и побеленной, с деревянным полом. Кухонная плита, стол, накрытый клеенкой, два стула, часы, календарь, несколько книг на подоконнике – вот и вся обстановка. Комната сияла чистотой.

– А где же ты спишь, Айвар? – спросил, осмотревшись, Эмиль.

Старик развернул висевший на крюке скатанный гамак.

– Здесь, сынок. В гамаке хорошо спать, а зимой в него можно закутаться. В домах, куда я нанимаюсь, кровати и вполовину не такие покойные.

К этому времени Эмиль уже совсем осмелел. Ему понравилась укромная берлога Айвара – лучше и не придумаешь! И она, и ее хозяин представлялись мальчику необыкновенно интересными.

– А птицы знают, что ты им не навредишь, Айвар? Потому и прилетают так часто?

Старик сел на пол, подобрав под себя ноги.

– Понимаешь, братишка, они летят издалека и сильно устают. Для них наш край с высоты видится плоским и темным, а потребно ведь напиться и искупаться, прежде чем лететь дальше. Вот они глядят по сторонам и вдруг подмечают внизу нечто блестящее, как стекло. Это и есть мой пруд. Здесь их никто не тревожит, а я порой подбрасываю зерна. Они рассказывают об этом другим птицам, и на следующий год тех прилетает еще больше. В небесах дороги совсем как у нас здесь.

Эмиль в задумчивости потер коленки.

– А правда, Айвар, что передние утки со временем отстают и их место занимают задние?

– Да, ведь острию клина тяжелее всего – они разрезают ветер. Там держатся совсем недолго, может, с полчаса. Затем передние отстают, и клин немного расходится посередине, чтобы задние утки могли переместиться вперед. А после клин вновь смыкается и летит новым порядком. Так и сменяются они на лету, да без малейшей путаницы – будто вымуштрованные солдаты.

Когда Лу и Оскар вернулись с пруда, гамак был уже выбран. Не желая заходить, братья остались сидеть в тени на берегу, пока Александра с Айваром разговаривали о птицах, о том, как он ведет хозяйство и почему не ест мяса – ни свежего, ни соленого.

– Айвар, – внезапно сказала Александра, обводя пальцем узор на клеенке, – на самом деле я приехала сегодня не столько за гамаком, сколько поговорить с тобой.

– О чем же? – спросил он, встрепенувшись, и доски пола скрипнули под его весом.

– У нас большое стадо свиней. Весной я отказалась их продавать, когда все советовали, а теперь так много кто в округе потерял своих свиней, что я боюсь. Как защититься от болезни?

Айвар оживился.

– Кормишь их, верно, помоями и тому подобным? И поишь кислым молоком? Ну еще бы! А держишь в вонючем загоне? О свиньях в здешних краях совсем не пекутся. Они тут нечистые, прямо по Библии. Если так содержать кур, что с ними станется?.. Посеяно ли у тебя сорго, сестрица? Поставь там изгородь и загони свиней. Сооруди соломенный навес от солнца, и пусть мальчишки в достатке носят им чистую воду в бочках. Не пускай свиней на грязное место до самой зимы. Корми их только зерном и чистой пищей, как лошадей да коров. Свиньи не любят грязь.

Братья за дверью прислушивались к разговору. Лу подтолкнул Оскара:

– Пойдем, лошади наелись – запряжем их и уберемся поскорее. Не то забьет ей голову всякими глупостями, и будут свиньи спать с нами в одной кровати.

Оскар что-то проворчал в знак согласия. Карл не понимал, о чем говорит Айвар, но видел, что братья Бергсоны недовольны. Они были трудолюбивы, однако не выносили