Меркьюри - Эми Джо Бернс

испещрены отверстиями от его давних постеров, в комоде лежали носки, сложенные попарно руками Элизы. Марли до сих пор ощущала в его комнате запах бейсбольных перчаток из натуральной кожи. И сам Уэйлон отчасти хотел, чтобы все так и оставалось. Здесь по-прежнему жили воспоминания о матери, которая всегда заботилась о нем.

У Марли никак не выходил из головы вопрос, заданный Джейд. Что сейчас для нее означало «быть в безопасности»?

Перед самым рассветом она осторожно выскользнула из объятий Уэйлона. Пошатываясь спросонья, неслышно прошлась по комнате и сложила в большую спортивную сумку свою одежду, прихватив и одну из футболок Уэйлона. Затем вышла в коридор и собрала необходимые вещи в спальне у Тео. Забрала лоскутный плед, сшитый для него Элизой, а также его любимую книжку «Как зайчонок убегал»[37], которую она читала ему перед сном.

Напоследок она тихонько постучалась к Шэю. Когда Марли вошла в его комнату, парнишка лежал на постели одетый, неподвижно глядя в едва крутящийся на потолке вентилятор. Скомканный пиджак валялся у него в ногах.

– Шэй, ― шепотом позвала она. ― Собирай вещи. Поедем жить к моей маме.

Шэй шевельнулся на кровати, простонал. Потом закрыл лицо руками.

– Ты не хочешь со мной? ― спросила Марли.

– Я хочу. Но не могу. Не сейчас. Не могу, когда…

Шэй не смог закончить фразу, и Марли мысленно завершила за него. «Когда они все так разбиты горем».

– Ты не несешь за них ответственность, ― возразила Марли. ― Ни за братьев, ни за отца.

Вот почему ей хотелось забрать парня с собой: чтобы избавить его от этого. Если Марли уедет без него, то Шэй начнет заботиться о домашних так, как это делала Элиза. Отдавая им то, чего сам никогда от нее не получал.

– Тебе хочется остаться, ― тихо заключила она.

Марли не могла заставить его ехать, поскольку это был не ее сын.

Шэй кивнул, но не сдвинулся с места, все так же глядя в потолок. Вентилятор над ним слегка пощелкивал, крутясь. Марли взяла с тумбочки у кровати листок бумаги и написала номер телефона своей матери.

– Звони мне каждый будний день ровно в два. Когда в школе начнутся занятия, мы с тобой продолжим уроки. ― Марли склонилась над ним, поцеловала в висок, и Шэй крепко ее обнял ― так, будто она не собиралась возвращаться. ― Если ты захочешь, чтобы я приехала и тебя забрала, Крошка Шэй, то просто позвони.

В этот момент она ничуть не сомневалась, что он так и сделает. Он утер слезы, и у Марли вновь чуть не разорвалось сердце ― хотя ей казалось, что сильнее страдать оно уже не способно.

Спустившись по парадной лестнице в прихожую, Марли уже взялась за ручку двери, но на мгновение задержалась. Тогда-то она и заметила Мика, который сидел в музыкальной комнате за своим новым пианино перед окном, выходящим на улицу. В полутьме его фигура напоминала бесформенную груду земли после оползня. Марли попыталась выйти не замеченной, но Мик внезапно заговорил, не отрывая глаз от оконного стекла.

– Ты думаешь, что я убил ее.

Марли отпустила дверную ручку.

– Думаю, да.

– Она сама приняла таблетки.

Марли шагнула к порогу музыкальной комнаты, коснувшись ступнями мягкого плюшевого ковра, постеленного Элизой.

– Мик, а вы хорошо знали жену?

– Вполне достаточно. Равно как и она меня. ― Он цепко уставился на Марли. ― Она знала, что я сделаю то, на что у всех в этом доме кишка тонка.

Марли ни на йоту не приблизилась к пониманию общих секретов Элизы и Мика, и ей это не суждено было понять. Траурные фанфары смолкли, в выигрыше не остался никто.

– В этом мы никогда с вами не сойдемся, ― сказала она.

Мик отвернулся к окну, одинокий и усталый.

Покинув большой дом на Холлоу-стрит, Марли сложила вещи в «Шеви», насчитала в кармане немного наличности, завела машину и влажной предрассветной порой поехала через городок. Когда уличные фонари отмелькали и остались позади, Марли нажала на газ. Она больше не желала быть той Марли, которая решила остаться. Она хотела вернуться к той версии себя, что еще не повстречала Джозефов и не попала в западню их прегрешений и ошибок. К той Марли, которая всегда, рано или поздно, уезжала.

Она забрала от подруги сынишку, пообещав той позвонить, когда доедет, после чего направилась в южную сторону и еще до восхода солнца выкатила на межштатную автостраду.

Глава 21

Спустя пару-тройку часов после приезда к матери у Марли начались сильные кровотечения. Кондоминиум, где жила теперь Рут, располагался рядом с рощей магнолий, на одной улице с большим торговым центром. Это был самый прекрасный дом, сколько себя помнила Марли, ― и мама жила теперь в квартире одна! Жилище Рут было таким белым, таким новеньким и чистым… Но Марли ничего не могла с собой поделать, заливая все кругом. Кровотечение совсем не походило на обычные месячные. Оно было стремительным и обильным, с огромными сгустками и просто ужасающим.

Марли вспомнила, какой озноб охватил ее минувшей ночью, как ныло тело и скручивало мышцы. Теперь же боль была настолько ослепляющей и неотступной, что Марли забралась в сияюще-белоснежную ванну Рут и уже не смогла оттуда выбраться. Тео стучался к ней в дверь, но Марли не могла ему открыть. Деревья в дальнем окошке ванной качались на ветру, отбрасывая на пол пляшущие тени. Марли сосчитала до десяти. Сильные толчки изнутри, пронзавшие ее дикой болью, были такими же настойчивыми, как при рождении Тео.

Марли и понятия не имела, что носит дитя. И теперь она его теряла.

Она попыталась позвать мать, но не смогла выдавить ни звука. Когда Рут наконец сама к ней пришла, боль ненадолго отступила. Марли, бледная как полотно, бессильно лежала в ванне, откинувшись спиной на задний бортик. Рут озабоченно поглядела на нее, на сбегающую в отверстие слива кровь.

– Я позвоню Уэйлону, ― сказала мать.

– Нет! ― крикнула Марли, и в тесном помещении ее голос прозвучал особенно отчаянно.

– Да брось, ― как никогда резким голосом возразила Рут. ― Никакая ссора того не стоит.

От ее слов у Марли снова закружилась голова, перед глазами все поплыло. К кому, интересно, обращалась сейчас ее мать: к девчонке, к взрослой женщине, к жене, к матери или к дочери?

Рут между тем пошла к телефону.

– Мам, не надо, ― сказала ей Марли, но ее голос словно утонул в омуте изнеможения.

Она отключилась прямо в ванне, и ей снилось, будто ее туловище зажато