Марк, выходи! - Роман Зинзер

Арсену предупредить Веру. Из местных пацанов в «Мадриде» никого не было: слишком рано им еще было гулять. Только пара каких-то бабушек сидела по лавкам, и еще пара мужиков ковырялась со своими старыми машинами.

Я встал напротив того места, где должны были быть окна Бажовых – Веры и ее брата.

– Вера! – крикнул я.

Тишина. Я крикнул еще раз, а потом еще раз. Нету. Кажется, у Бажовых дома никого нет. Или не отвечают. Я попробовал зайти в бажовский подъезд, но в нем стояла железная дверь, и она закрывалась на ключ. Можно попробовать покричать с другой стороны дома.

Я выбежал из «Мадрида» и стал искать окна Веры со стороны улицы.

– Вера!

Нет. Опять без толку. Вера жила на третьем этаже. Сам «Мадрид» был большой пятиэтажкой. Этажи в «Мадриде» были не такие высокие, как в нашем дворе, и третий этаж там – это почти как мой второй. Я крикнул снова. Ноль эффекта. Нулее не бывает.

Внизу, на первом этаже, шла какая-то стройка, и прямо на земле лежала огромная куча керамзита. Очень большая куча. В такую, наверное, здорово прыгать. Я вспомнил, как Вера говорила, что когда она идет гулять, то прыгает из окна с зонтиком. Видимо, не врала. С третьего этажа да в такой керамзит – запросто. Я сам бы так попрыгал. Ладно. Дома Веры нет. Уже ушла в Лётку? Тогда надо снова бежать туда.

Когда надо, бегал я быстро. Три минуты через гаражи – и я уже в Лётке. В школе на физре я так быстро никогда не бегал. Вот еще. Там и так всем пятерки ставят без особых стараний. Главное, чтобы мы не прогуливали и ходили на эту вонючую физру.

Вопли и хрип Костяна я услышал еще за забором Лётки. Когда я перелез внутрь, то увидел, что кучка пацанов стояла кружком, а в самом центре были Костик и Вера. Костян держал Веру за шею и как будто душил.

– Где эта гнида туркменская? – орал он Вере в лицо.

Вера плакала. Все лицо у нее было красное и в слезах. Ничего внятного она сказать не могла. Я подошел ближе, хоть и не знаю зачем. Я хотел прыгнуть на Костяна, врезать ему, но, ясен пень, забоялся и просто встал рядом за спинами пацанов.

– Где?!

– Не знаю я.

– Где?! – Костян убрал руку от шеи Веры, прислонил ее спиной к опоре парашютной вышки и придавил ее горло той самой газовой трубой. Вера кашляла и ревела.

Пацаны попробовали утихомирить Костяна, но тот от них отбрыкнулся и сказал, чтобы все они шли подальше.

– Где он? – еще раз заорал Костян.

Своим криком он заплевал Вере все лицо, но утереться она не могла.

Костян немного ослабил зажим трубой, чтобы Вера могла что-то сказать.

– Не знаю. Мы тут хотели погулять сейчас. Но тут Арсена нету, – сказала Вера.

Костян убрал трубу и наотмашь ударил ее по лицу. Не кулаком, а ладонью, но очень сильно. Вера зажала рукой место удара и упала на землю.

– Кость, потише. Ты убьешь ее, – сказал кто-то из старших.

– Да мне похер! – вопил Костян. – Ее урод Рому покоцал. Брата моего, понимаешь?

Я смотрел на Веру и думал, как ей сейчас больно. Из носа у нее шла кровь, она кашляла, а длинные русые волосы налипли на лицо. Я подумал про Рому, который лежит сейчас в больнице с проломленной головой. Еле дышит, наверное. Лучше бы он сдох, конечно. Хотя его жалко немного. Вот Костяна совсем не жалко. Пусть бы Костян сдох, а Рома – нет.

Старшаки попробовали Веру поднять, но вставать она не хотела. Она продолжала реветь и размазывать по лицу слезы и сопли.

Санек был тут, бледный и злой. Он увидел меня и подошел.

– Лучше бы Костяна трубой сегодня хлопнули, – сказал он мне тихо. – Надо будет как-нибудь так и сделать. Ты вот прямо прав был. И Арсен прав.

– Где твой друг? – Костян сел на корточки перед Верой и продолжил допрос.

– Это Дрон, – очень тихо сказала Вера. – Андрей. С вашего двора.

– Чего?

– Это Дрон твоего брата ударил. Я видела утром.

– Ты, сучка, говори, где друган твой кучерявый?! – захрипел Костян.

Толстый Даня подошел поближе к Костяну и тронул его за плечо.

– Кость, – сказал он.

Костян его не услышал.

– Костик! – громко сказал Даня.

– Чего тебе? – Костян повернулся к Дане.

– Слышишь, что говорит она? Я утром тоже Дрона видел, когда к вам шел. В девять. Как раз Рому тюкнули тогда.

– И чего?

– Ну, он там был. Рядом с подъездом твоим. В девять утра. А потом ушел быстро. Я глаза его видел: он убитый был. Как обычно, убитый.

Костян внимательно посмотрел на Даню и пару раз моргнул.

– Точно видел? – спросил он.

– Ну да. Увидел Дрона, к тебе зашел, а потом мы про Рому узнали.

Костян повернулся к Вере. Та немного успокоилась и почти не ревела, только расправила свои бриджи и убрала волосы с лица.

– А ты откуда знаешь? – спросил ее Костик.

– Я видела. Я в окно с кухни видела.

– С «Мадрида» ты видела наш двор?

– Да. У нас кухня – на вашу сторону. Я видела. И Дрона видела, и как вот он шел, – Вера ткнула пальцем в толстого Даню.

– И как Рому трубой видела? – спросил Даня.

– Нет. Но кроме Дрона там никого не было.

Костян отошел от Веры и напряг челюсть. Он вытащил из заднего кармана штанов сигарету. Кто-то из старших чиркнул зажигалкой, и Костян закурил.

– Сука! – сказал Костян.

– Дрон-то? – спросил кто-то.

– Где он? – спросил Костян, но никто не ответил. – Пошли. Все пошли. Быстро!

Все пацаны, я, Санек и Диман двинули из Лётки обратно во двор. Костян почти бежал. Газовая труба была у него в руках.

– Надо отстать. Все равно Дрона они не найдут, если это он Рому трубой и если он не баран совсем, – сказал Санек, и мы с Диманом кивнули.

Все пацаны перелезли через забор, а мы втроем остались в Лётке. Мы побежали к Вере. Она так и сидела у вышки и мазала слезы по щекам.

– Да все уже, – сказал Диман. – Пронесло. Пойдем.

Вера схватилась за мою руку и встала. На шее у нее остались красные следы от пальцев Костяна. Наверное, синяки будут.

Мы помогли Вере перелезть через забор и вместе пошли в «Мадрид». Санек, я и Диман постоянно оглядывались, но никого из наших старшаков на горизонте не было. Похоже, что все и впрямь ищут Дрона.