Квартира - Даша Почекуева

Ознакомительный фрагментНад столешницей мерно раскачивался круглый абажур. День был длинным, странным и вел неизвестно куда.

Вдруг раздался веселый и громкий голос:

— Мама Роза! А куда это вы пропали?

В дверном проеме появилась встрепанная кудрявая голова; вслед за головой в комнату просочился ее владелец — сияющий и несколько несуразный живчик в красной водолазке и синих штанах. Штаны были мешковатые и придавали человеку сходство с цирковым клоуном.

— О! Вы маму Розу не видели?

— Она на кухню ушла.

— А вы, наверное, ко мне, — предположил незнакомец и шагнул к Фролову. — От Ирины Михалны?

— Да.

— Мы вроде на шесть договаривались.

— Я пришел раньше.

Фролов привстал из-за стола. Репетитор протянул руку для пожатия:

— Юдин Сергей Саныч, — и вдруг, сделав страшные глаза, он выкрикнул: — Сумасшедшая, бешеная кровавая муть! Что ты — смерть?! Или исцеленье калекам?..

Поймав ошарашенный взгляд Фролова, репетитор пояснил:

— Ну, Сергей Саныч. Как Есенин, помните?

Почему-то он полагал, что Фролов непременно должен это помнить.

Рука у него была крепкая и горячая. Сергей Саныч был на полголовы ниже Фролова, чуть шире в кости и приземистее; казалось, он даже крепче стоит на ногах. В нем всего было многовато: чересчур черные густые юношеские кудри; чересчур ясные и светлые глаза; чересчур длинный нос; чересчур широкая улыбка. Пружинистая походка и подвижное лицо. Когда он улыбался — а улыбался он постоянно, — между зубами мелькала обаятельная щербинка.

Фролова будто ударили под дых; он стоял растерянный, не зная — то ли улыбнуться в ответ, то ли, наоборот, сделать лицо посуровее. Помедлил буквально секунду, но заминка стала заметной и оттого неловкой.

— Можно просто Сергей, — поспешно добавил репетитор.

— А я… кхм… Фролов.

— Просто Фролов?

Фролов не успел ответить, поскольку за спиной репетитора возникла Роза Эдмундовна. Опять началась суета, репетитор рассыпался в благодарностях и напоследок беззастенчиво клюнул Розу Эдмундовну в щеку, что с точки зрения Фролова было совершенно неуместно при посторонних.

Затем он отвел Фролова в соседнюю комнату и объявил:

— Садитесь.

Просторная комната с большим эркером была залита светом. На полу лежал потертый паркет. У стены слева стоял диван, напротив — легкое синее кресло, а у окна громоздился стол, заваленный книгами. Книги были повсюду: лежали на подоконнике, на полу у двери, а около дивана здоровенная стопка книг заменяла тумбочку.

Фролов тут же подумал: будь это моя комната, я бы распорядился пространством иначе — раздобыл нормальную тумбочку, у выхода поставил велосипед, у двери повесил бы зеркало, под зеркалом сколотил бы шкаф для обуви. А еще, конечно, натер бы паркет мастикой.

В этих мыслях было что-то спасительное. Фролов думал о комнате, а сам исподтишка разглядывал нового знакомого; чтобы не слишком пялиться на репетитора, остановил взгляд на радиоле у стены. Над радиолой висела полка, забитая разномастными пластинками. Человек, пожелавший вычислить музыкальный вкус Юдина по этим пластинкам, потерпел бы фиаско. Впереди красовалась остромодная пластинка с надписью «Битлз» — полгода назад Ванька умолял подарить ему такую же на день рождения, и Фролов с огромным трудом достал ее через знакомых. За «Битлами» виднелась обложка «Лучшие песни Клавдии Шульженко».

— Ну-с. — Юдин плюхнулся в кресло и откуда-то выудил потрепанный блокнот. — Вы, значит, ищете репетитора по английскому… Сын, дочка? Язык учите просто так или для поступления в институт?

— Сын идет в десятый класс.

— Значит, для поступления, — одобрительно кивнул репетитор и что-то черкнул в блокноте. — Это хорошо, что вы заранее пришли. А то у нас любят в последний момент спохватиться… Как зовут?

— Меня?

— Сына.

Фролов покраснел.

— Ваня.

Тут репетитор улыбнулся, и сразу до ушей.

— А вас как?

— Вова, — машинально сказал Фролов и тут же исправился: — Владимир Павлович.

— Ясно. А чего вы сына с собой не взяли?

— Ну как? Сначала надо договориться.

Юдин глянул в блокнот, снова поднял взгляд и сказал:

— У меня дорого.

Фролова это задело.

— Ясно.

— Хотите в иняз? В этом году как раз проходной балл вырос.

— Нет, — Фролов кашлянул. — Нам надо, чтобы сын поступил в институт в Москве. Пусть это будет дорого, но чтоб наверняка.

Брови репетитора поползли вверх. Он разглядывал Фролова с таким неподдельным интересом, будто судьба свела его с австралийским туземцем. Даже блокнот отложил, чтобы не отвлекаться.

— Вот как, — сказал репетитор.

В тоне не было ни одобрения, ни осуждения, но Фролов бросился оправдываться, за что тут же себя возненавидел:

— Ваня способный парень, можете не сомневаться. Мне рекомендовали вас именно из-за этого. Сказали, что ваши ученики в прошлом году поступили в МГУ.

— Было дело, — согласился репетитор. — Однако гарантий нет, все сильно зависит от ребенка. Ваш сын хочет в какой-то конкретный институт?

— Пока нет, но готовиться надо уже сейчас. Иностранный язык везде будет хорошим подспорьем. Хоть в МГУ, хоть в МГИМО. Где угодно.

Брови Юдина окончательно зажили своей жизнью и поднялись так высоко, что почти слились с кудрями.

— Но позвольте, — сказал он, — вы ведь в курсе, что в МГИМО нет открытого набора?

— Но как же? Официально есть.

Юдин постучал карандашом по блокноту и задумчиво изрек:

— Официально и мясо в магазинах есть… И колбаса, и стерлядь, и сыр рокфор из книги о вкусной и здоровой пище…

«Умника из себя строит, что ли?», — неодобрительно подумал Фролов.

— Хорошо, не в МГИМО. Подойдет любой московский институт.

— Почему именно московский?

— Можно и в ленинградский.

— Да, но почему не здешний?

С точки зрения Фролова, такой вопрос мог задать либо блаженный, либо идиот. Ему хотелось спросить: а вы, Сергей Саныч, давно были на улице? Там-то не ваша просторная комната, не лепнина, не эркеры, не милая мама Роза за стенкой. Там скучный серый город, в котором жизни чахнут, едва начавшись. Мир только и ищет, кого бы сожрать живьем, но Ваню он не получит.

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---