Категорически влюблен - Екатерина Бордон

И этого хватило, чтобы вместе со слезами из Кати излились страх, беспомощность и болезненное чувство неспособности за себя постоять. Какой-то чудовищной и парализующей беззащитности.

Конечно, она должна была ему все рассказать. Давным-давно, еще тогда, когда все это только случилось. Но когда происходит что-то страшное… чем дольше молчишь, тем больше находится причин не раскрывать рот.

Вдруг мне не поверят?

Вдруг сочтут, что я просто накрутила себя?

Вдруг?…

Катя осторожно разжала онемевшие пальцы и слезла с колен Захара. Он ее не останавливал. Зорко следил за каждым ее шагом, не требуя ответов, которые заслуживал, и от этого Катя еще сильнее его лю…

Бумажная версия комикса по-прежнему лежала в пластиковой папке. Катя так и носила его в рюкзаке: не потому, что привыкла и находила что-то успокаивающее в хрусте пластика за спиной (хотя и поэтому тоже). Просто вся эта история была слишком важной частью ее самой. Болезненной раной, заросшей тоненьким слоем розовой кожи, но все еще пульсирующей внутри… Кате казалось, что без этой раны нельзя. Что она сама и есть эта рана.

Но, может, пора позволить ей зарасти и стать тоненьким шрамом на памяти?

– Вот, – она протянула папку Захару и с трудом заставила себя разжать пальцы, когда он молча потянул ее на себя, – ты пока читай, а я… в общем, мне надо… подожди, пока я уйду, ладно?

Катя едва не споткнулась о кофейный столик и, чудом удержав равновесие, шутливо закатила глаза – мол, это же надо быть такой неуклюжей! Нервный смех клокотал у нее в груди, но Катя боялась, что, если засмеется, Захар не поймет, как все это важно для нее. Как сильно это ее… покалечило. Завернувшись в одеяло и прихватив телефон, она тихонько вышла на балкон и едва не заорала, столкнувшись в темноте с манекеном. Вашу ж мать! Так и поседеть недолго!

Телефон вдруг ожил. На экране высветилось «Мама», и Катя едва не заплакала снова, потому что мама словно почувствовала, как остро она в ней нуждается и позвонила. Да, они не ладили. Да, иногда спорили до хрипоты. Но мама есть мама. Бывают моменты, когда ее невозможно ничем и никем заменить.

– Привет, мам, – прохрипела Катя и тут же прочистила горло, чтобы мама, не дай бог, не решила, что она…

– Заболела, – немедленно диагностировала мама. Уровень тревожности в ее голосе за секунду разогнался с нуля до ста. По какой-то неведомой причине мама каждый Катин чих воспринимала как конец света. Сопли? Вот тебе горчичники на все тело сразу и марш под одеяло! Тридцать семь и три? Вызовите скорую, тут человек умирает! – Отвечай мне, ты заболела? Ты пьешь лекарства? Ходила небось без шапки! Так, я сейчас позвоню Захару, пусть заварит тебе малины и…

– Да не болею я, мам! – перебила Катя. – Хурмы переела, вот и запершило в горле. Уже прошло, слышишь?

Несмотря на расстояние, она прямо-таки физически ощутила исходящую от мамы подозрительность. Только бы видеосвязь не догадалась включить! А то увидит Катю на балконе без куртки и телепатически ее прикончит.

– Ты чего звонишь? – поспешила спросить она.

Мама еще немножко подышала в телефон – шумно и недоверчиво – и, наконец, отозвалась:

– Так это же ты мне днем звонила. А я зарядник на дачу забыла взять! Мы только приехали, еще руки даже не помыла. Со следующей недели, говорят, могут перестать у нас в СНТ дороги чистить, так что надо было доделать веранду. Либо так, либо весной кто-нибудь точно ногу сломает, доски-то там совсем прогнили!

– Совсем, – согласилась Катя. Ее выдох белым облачком поднялся в темное небо.

– Ну и? – поторопила ее мама. – Что там за новости у тебя?

Катя заколебалась. Заледеневшим пальцем очистила от снега небольшой островок на бетонном бортике балкона. И все-таки призналась:

– Да ничего такого… – заюлила она. – У нас в МИМИ был челлендж… это конкурс такой. И я заняла… точнее, еще ничего не заняла, но вышла в финал. Попала в десятку лучших.

Крошечный огонек гордости вспыхнул у нее в сердце, согрел изнутри. Нужны были всего-то пара добрых маминых слов, чтобы превратить его в огромный костер! Но мама не была бы мамой, если бы не ответила разочарованным тоном:

– Десятое место?

– Нет-нет, мы все как бы на одном месте. Все вышли в финал и…

– Как это на одном месте? Что это за конкурс такой, что нет победителя и все на десятом месте?

– Блин, мам! Да это же… – Катя замолчала. Имело ли вообще смысл хоть что-то объяснять? Огонек внутри едва теплился. – Это правда большое достижение.

«Я заслуживаю остаться в МИМИ и следовать за своей мечтой», – вот что говорила Катя. И мама ее, конечно, услышала.

– Вот выиграешь, тогда и поговорим, – напряженно ответила она и поспешила сменить тему: – Мне пора ужин готовить. Завтра созвонимся, ладно? Захарушке привет.

Огонек потух. Кате стало так холодно, что пришлось вернуться в комнату: к Захару, комиксу и воспоминаниям.

* * *

Наверное, для кого-то другого в этом и правда не было ничего такого.

Ну оказался первый парень говнюком, чего теперь, всю жизнь страдать и рисовать грустные комиксы?

Миша Кате не очень-то и нравился, но они вместе ходили в школьный театральный кружок, неплохо ладили, смешили друг друга. И потом, он учился в десятом, а она в восьмом, и если этот аргумент не кажется вам достаточным, то что вы вообще знаете о юности?

Год спустя он позвал ее на свой выпускной. Ее, девятиклашку! Конечно, в ресторан ее не пустили, но зато Катя, раздуваясь от гордости, пошла с Мишей и его одноклассниками встречать рассвет на канал. Какой же крутой и взрослой она чувствовала себя рядом с выпускниками! Почти что избранной, ведь кроме нее все девчонки в компании были уже взрослыми.

Пиво лилось рекой, из распахнутых дверей соседнего клуба грохотала музыка, а ветер портил девчонкам прически и раздувал платья. Катя тоже пищала и ловила юбку вместе с остальными, потому что это казалось ужасно смешным.

Она даже не поняла, насколько Миша был пьян, потому что в ее семье алкоголем никто особо не увлекался. Поэтому когда одноклассники начали дразнить его за то, что он связался с малолеткой, которая ему точно не даст, Катя старательно смеялась и делала вид, что ее это забавляет. Взрослые ведь так и должны реагировать на подобные «дружеские» подколы? Она сидела у Миши на коленях, прямо на песке, а его рука по-хозяйски лежала у нее на бедре. Она тоже выпила – кажется, виски с колой