Том 7. Сухой хлеб - Андрей Платонович Платонов

– Початок, – ответила лиса.

На следующий день лиса сказала, что ей опять надо идти давать имя, а сама вышла, забралась под крышу и съела масло до середины батмана.

– Какое имя дала новорожденному? – спросил лису заяц, когда она вернулась.

– Середка, – ответила лиса.

На третий день лиса опять залезла под крышу избы и съела все масло. Она дочиста вылизала батман и вернулась домой.

– Каким именем нарекла? – спросил ее медведь.

– Последок, – ответила лиса.

А тут подошла и зима с морозом и вьюгой. Вот однажды медведь говорит:

– Ну, друзья, надо принести немного масла и нажарить картошки.

– Давайте, давайте! – радостно согласились остальные.

– Иди, лиса, принеси немного масла, – сказал медведь.

Все вышли в сени. Лиса полезла было по стене под крышу, да упала на землю и притворилась, что не может вскарабкаться по стене.

– Очень уж высоко, я не могу залезть, – жалуется лиса.

Собака взялась помочь лисе. Подсадила лису. Вот влезла она, и все внизу услышали из-под крыши пискливый голос лисы:

– Никакого масла тут нет! Есть только пустой батман.

Ей никто не поверил. Тогда лиса скатила вниз пустой батман. Глядят – и правда, батман пустой.

– К нам никто чужой не приходил. Кто это, бессовестный, сожрал масло? – зарычал медведь. – Сейчас же найти разбойника!

Долго они гадали, как найти вора. И вот что придумал медведь:

– Давайте разведем большой костер и рассядемся вокруг него. У того, кто съел масло, от жара масло растопится и потечет наружу.

Так они и сделали: развели костер.

Вскоре они пригрелись у костра и уснули. Так как были уже первые зимние морозы, то крепче всех спал медведь.

Лишь одна лиса не спала. Видит она: по всей шерсти ее течет масло. Испугалась лиса, что это может выдать ее и тогда ей не избежать наказания. Решила она свалить свою вину на медведя: стерла масло с себя и обмазала им спящего медведя.

Когда они проснулись, увидели: все, как были, сухие, а у медведя шерсть в масле.

– Вот кто съел масло! – закричали звери и хотели наказать медведя.

– Не торопитесь! Тут какая-то хитрость, – сказал медведь. – Надо развести костер еще жарче и испытать всех снова.

Все согласились. Одна только лиса сказала, что не надо разводить костра, а то жарко будет.

Опять развели костер, и все расселись вокруг него. Медведь, по своей зимней привычке, опять захрапел. А волк, собака и заяц притворились спящими. На лисе опять стало выступать масло.

Лисица дождалась, когда звери заснули, начала опять стирать с себя масло и натирать им медведя. Увидели это волк, заяц и собака, вскочили и с криком набросились на лису:

– Вот где настоящий вор! А еще прикинулась тихоней-сиротой!

Шум разбудил медведя. Ему рассказали, как было дело.

– Я не ела масла! Нет, нет! – отказывалась лиса. Тогда все набросились на лису, связали ее, стали держать

близко к огню за лапы и за хвост. Масло с нее так и потекло на костер.

После этого они сказали:

– Уходи сейчас же! Чтобы и духу твоего здесь не было. Нет тебе места в нашей дружной семье!

Лиса подхватила свой кумган и ушла скорее куда глаза глядят.

Лиса-плотник

Один медведь стал очень старым и не мог уже охотиться на коров и быков, не мог лазить за медом на высокие деревья. Развел он кур и стал кормиться ими. Но куры плохо разводились у него: не было у медведя курятника, и кур уносили хищные птицы. Чтобы избавиться от такой беды, медведь решил построить курятник.

Прослышала об этом лиса и пришла к медведю.

– Я хорошо плотничаю и могу построить тебе курятник, какой ты хочешь, – сказала лиса.

Обрадовался медведь лисе-плотнику и поручил ей построить курятник. Скоро лиса выстроила курятник. Медведь осмотрел курятник и остался доволен: стены крепкие, высокие, есть кормушки, поставлены насесты и даже устроены гнезда для яиц.

За хорошую работу медведь щедро наградил лису, и та ушла. Но у медведя опять каждый день пропадали куры, хоть и хорош был курятник.

Тогда медведь нанял волка, чтобы тот сторожил кур. В первую же ночь волк поймал у курятника ту самую лису, которая построила курятник. Видно, она-то и таскала кур.

Когда лиса строила курятник, то оставила тайную, незаметную лазейку. Потом забиралась через эту лазейку в курятник и уносила кур.

– Вот как ты, оказывается, плотничаешь! Какая ты неблагодарная! – сказал медведь лисе. – За это ты будешь наказана.

Приказал он волку привязать лису к большому дереву, а сам взял дубинку и одним ударом оглушил лису. Так состоялся суд медведя над лисой-плотником.

Два барсука

Давным-давно жил один барсук со своей женой. Кормились они тем, что ловили мышей. Однажды, когда они гонялись по полю за мышами, показался верблюд. Барсук сказал барсучихе:

– Давай, старуха, оставим мышей и пойдем ловить верблюда.

А барсучиха ответила:

– Сейчас мы оба устали, гоняясь за мышами, мыши тоже устали. Не годится бросать их и идти на верблюда, который не устал. Старики говорили: «Сегодняшнее яйцо дороже завтрашней курицы». Если это так, то стоит ли бросать мышей?

Барсук сказал ей на это:

– Когда верблюд сам идет к нам, я не стану гоняться за мышами.

Сказал так и пошел навстречу верблюду. Барсучиха осталась. Она поймала нескольких усталых мышей, поела и легла отдыхать. Барсук же, ничего не поймав, проголодался, пришел домой и упал возле барсучихи.

Барсучиха спросила:

– Поймал ты верблюда?

Барсук еле выговорил от усталости:

– Нет, не мог поймать.

– Разве я не говорила тебе – не бросай мышей! Надо бы тебе помнить слова стариков: сегодняшнее яйцо дороже завтрашней курицы.

Почему гуси стали пёстрыми

Это случилось очень давно, когда деды наших дедов были маленькими мальчиками, а бабушки наших бабушек – маленькими девочками. Прежде гуси были только белыми, и не было ни одного пестрого гуся.

Появились пестрые гуси после злодеяний одного человека по имени Котхоз-Кутуй[7].

Котхоз-Кутуй похищал детей и продавал их за тридевять земель, за море-океан, страшным людоедам. Однажды он похитил девочку Халиму. Красивее Халимы никого не было, но она родилась несчастливой.

Похитил Халиму Котхоз-Кутуй, запер ее в клеть, а сам ушел похищать других детей. Когда уходил Котхоз-Кутуй, он клал у клети белые волшебные камни; эти камни стерегли клеть, и Котхоз-Кутуй, надеясь на них, спокойно