Твой рай - Джехи Лим

Прежде чем я успела договорить, Чансок хлопнул дверью и вышел. Удар двери был резким – Наен отвернулась, закрыв лицо руками, а Сангхак уставился на меня. Он не возразил и словом, только вздохнул.

Давайте считать, что я прибыла сюда на встречу с тем, чью фотографию взяла в руки первой. Я подавлю воспоминание о небольших глазах и ласковом взгляде, о плотно сжатых губах, выразительной челюсти и широком лбе. Забуду то, что почувствовала, едва взглянув на его фото. Вернуться домой? Вернуться к чему? Нет, это абсурдно. Я не могу позволить себе роскошь иметь другие варианты.

Люди из «Лагеря девять»

Красная лента, вплетенная в волосы Наен, развевалась на ветру. Она была такой яркой, что я не могла оторвать взгляд. Похоже, что саму Наен, следующую за Чансоком, все устраивало. Удачно, но одновременно я не могла сдержать досаду. Я не знала, на кого было обращено это горестное чувство – на Чансока, Наен или Сангхака, который не возражал против моего решения. Чансок шел впереди, слегка склонив голову. Так мало-помалу он отдалился от меня.

Шедшая вслед за Сангхаком, я остановилась и огляделась. Было отчетливо слышно, как поют вокруг птицы. Щебет доносился из леса, с деревьев и ветвей неведомых мне растений. Ветер был нежным и мягким, красные и желтые лепестки колыхались на деревьях. У меня возникла безумная фантазия, что «Лагерь девять» может оказаться большим птичьим гнездом.

«Как же оно называется?» Наклонив голову, я посмотрела на большое дерево, ветви которого свисали до самой земли. Мой взгляд проследовал от его корней до бесконечных, растущих во все стороны ветвей. Тут так много всего, что мне следовало бы знать: цветы, травы, деревья и фрукты, которых я никогда прежде не видела. Казалось, потребуется уйма времени, чтобы выучить их названия. А сколько, интересно, времени нужно, чтобы узнать человека?

Сангхак, который шел впереди, повернул голову в мою сторону:

– Место, где расположен наш лагерь, называется «Эва» – это означает «запад».

Сангхак широко взмахнул рукой. Его чисто выбритый подбородок выглядел свежо. Я кивнула в ответ.

Действительно ли мое решение было верным для нас четверых? Смогут ли все из нас быть счастливы? Меня всю дорогу преследовала только одна эта мысль. Внятного ответа так и не было. Как только я сказала, что выйду за Чхве Сангхака вместо О Чансока, второй просто хлопнул дверью и ушел. Наен же отвернулась, спрятав лицо в руках. А Сангхак и вовсе просто глядел на меня. Что он хотел этим сказать? «Согласиться не могу, но и возражать не стану»? Сможем ли мы вчетвером быть счастливы одинаково? Будто пытаешься по справедливости разделить рисовый пирог на равные части.

Я не могла забыть удаляющийся силуэт Чансока, который шагал с недовольным выражением лица. На нем была рубашка с рисунком в виде листьев. Я была не в силах оторвать взгляд от него.

Место, где располагалась кухня, куда меня привел Сангхак, было похоже на просторный склад. Она находилась между четырех хижин, поэтому, скорее всего, ею пользовались и другие жители. Меня немного расстроили ветхая крыша и стены в этой так называемой кухне. Я пошаркала ногой по грязному полу. Бурого цвета земля выглядела странно. Почва была совсем сухой: только дунь – и разлетится пылью. Но разве мне кто-то говорил, что, когда я приеду на Пхова, полы на кухне и в туалете будут настолько чистыми, что хоть босиком ходи? Видимо, от жизни в «Лагере девять» не стоит ожидать подобного.

Сангхак познакомил меня с женщиной, которая готовила ужин. Ее звали Пак Сунре, и улыбка ее была яркой и естественной. Сунре выглядела словно женщина, которая проживает свою жизнь, не проливая слез. Несмотря на то что на ней была пожелтевшая от пота и пыли одежда, она не выглядела измученной. Сунре сказала, что ждала меня, и поприветствовала:

– Добро пожаловать. Жарковато, не так ли? – и она протянула мне чашку с водой, хотя я этого даже не просила.

Глаза Сунре были необычайно темными и глубокими, похожими на ягоды корейского винограда. Стройная, с яркой улыбкой и сияющими глазами, она показалась мне женщиной, которая не постареет никогда. Я сразу почувствовала к ней особое расположение – возможно, только лишь из-за того, что она стала первым человеком, которого я встретила после прибытия в лагерь.

Я осушила чашку. Вкус воды на острове почти ничем не отличался от домашнего. Мне сразу стало легче, и жажда прошла. И меня впечатлила доброта Сунре. Сангхак тоже выпил воду и вытер рот.

– Что ж, я пойду немного поработаю.

– Ты возвращаешься на плантацию? Сейчас?

– Надеюсь, заплатят хотя бы за полдня. Хотя нет так нет.

Сангхак выглядел как человек, который хотел поскорее отправиться по делам, потому что чувствовал себя неловко и даже отчасти неуютно.

– Да ладно, ты же так долго дожидался свой невесты! Отдохни хоть немного.

– Я не был на работе уже три дня, – он сказал это так, будто впервые взял такой долгий перерыв.

– Что ж, раз у тебя в семье пополнение, придется теперь работать усерднее, – заметила Сунре, отворачиваясь.

Корзина, которую дала мне Сунре, была наполнена знакомыми овощами – тыквой, салатом. Ощущение, что я все еще где-то в родном городе, не уходило. Когда я вышла на задний двор кухни, там обнаружился небольшой колодец, вблизи которого росли разные овощи.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Ах, именно в этом возрасте я приехала сюда.

Сунре закивала, словно вспоминая то время. Она сказала, что прошло уже три года с тех пор, как она очутилась на Пхова.

Вода, набранная из колодца, была прозрачной и холодной. Я вымыла овощи и сложила в корзину. Сунре встряхнула ее обеими руками. Капельки воды разлетались в воздухе как мыльные пузыри: в каждом играла маленькая радуга. Сунре все хихикала, тряся корзину, совсем как ребенок.

– Я готовлю еду трижды в день для работников здесь, на плантации. То, что женщины работают здесь, абсолютно нормально. Пускай и получаем мы меньше мужчин. Иногда попадаются не очень хорошие люди, но и они платят.

За чисткой овощей Сунре без умолку рассказывала разные истории. Казалось, она истосковалась по беседе. Слушая ее, я представляла себе лица людей из «Лагеря девять», с которыми мне вскоре предстоит встретиться.

Женщина приоткрыла крышку большой кастрюли с супом. Кислый и пикантный аромат разжигал во мне голод. От запаха домашней еды меня начало клонить в сон, как