Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

Аксель с интересом вслушивался в ее негромкий волнующий голос, смотрел, как удивительно эмоции на лице Йенни сменяют друг друга. Он откровенно ею любовался. Любовался ее неимоверной живостью, трогательной искренностью и детской непосредственностью. Но отчего-то он невольно подумал о том, что жизнь и у нее все это отнимет. Причем отнимет с той пугающей невозмутимостью, с какой опытные коллекционеры засушивают бабочек.

– Ты просто пытаешься быть вежливой, – отмахнулся Аксель, пожимая плечами.

– Что? Нет, ничего подобного! Ты что, правда не видишь, что ты играешь почти как профессиональный актер? Крупный план твоего лица занимает процентов сорок хронометража. И при этом ни единой фальшивой эмоции я не увидела. Иначе я и не стала бы снимать такие крупные планы.

«Последний год у меня каждый день как представление в театре, но с одной и той же ролью. Может, в этом весь секрет моего “актерского профессионализма”?» – подумал Аксель, мрачно усмехнувшись про себя. Он не умел воспринимать происходящее с ним иначе – только через иронию и несмешные шутки, иначе пережить это было бы невозможно.

– Хорошо, врать ты, может, и не умеешь, но перескакивать с темы на тему у тебя получается просто блистательно. – Аксель убрал с лица челку и взглянул Йенни в глаза, которые та сразу же опустила. – Итак, почему же я спросил, не голодна ли ты? Недалеко от моего дома есть кондитерская. Если хочешь, можем купить что-нибудь там. Ужин я еще не готовил, а пока буду готовить, ты умрешь от голода.

– Я не настолько голодна, чтобы умереть, но мимо кондитерской, наверное, не пройду. Понимаешь ли… я безвольное существо, которое не может жить без сладкого.

– Тогда ты просто обязана согласиться. Как только ты попробуешь их миндальное печенье, то поймешь, что такое зависимость в чистом виде. Готов поспорить, ничего вкуснее ты не ела.

Кротко вздохнув, Йенни опустила свою маленькую ладонь Акселю на плечо. Ее губы дрогнули в мягкой усмешке:

– В таком случае за мои лишние килограммы ответственность будешь нести ты.

* * *

Аксель и Йенни шли по влажному песку, который звучно хрустел под ногами. Мелкие белые песчинки прилипали к выцветшей ткани кедов, забивались в ромбовидный рисунок на подошве. Йенни оглядывалась по сторонам, вслушивалась в симфонию разнообразных звуков, плотным облаком расстелившихся по пляжу. Она поспешила наглухо запахнуть куртку и приобнять себя за плечи. Здесь было прохладнее, чем в других частях города: промозглый ветер с моря пронизывал до костей, сдувал последние частицы тепла с предзакатного города.

Неспокойно было и само море. Волны сердито вздымались и с сокрушительной силой разбивались о берег, рассыпаясь в белоснежную пену. Йенни вздохнула полной грудью, улыбнулась.

– Как, наверное, круто жить в этой части города, – сказала она, глядя на тонкую складку горизонта, где заканчивался туго натянутый холст неба и уже волновались сине-черные воды. Солнце почти село.

– Да, не жалуюсь. – Аксель сделал пару шагов в сторону дома, но, заметив, что Йенни нет рядом, остановился. – Ты идешь?

– Ага, секундочку.

Йенни быстро вытащила из рюкзака старенький фотоаппарат, с которым почти никогда не расставалась, и дважды нажала на кнопку затвора. Только после этого она двинулась с места, довольно глядя однокласснику в спину.

Ребята прошли еще немного. Они не отходили далеко от кромки воды, не приближались к разноцветным деревянным домикам, что тянулись вдоль берега. Спустя некоторое время Аксель все же свернул, и, когда ребята обошли сзади огромный отель, Йенни наконец увидела дом Акселя.

А жил он в миниатюрной одноэтажной вилле в типично скандинавском стиле. Снаружи она была облицована светлым деревом, металлическая крыша пылала яркими закатными красками. Также к дому прилегала небольшая веранда, где располагались два деревянных шезлонга и обеденный стол на шесть персон. Стол одинокий, покрытый дождевыми разводами. Стол, за которым никогда уже не соберется семья.

Обогнув веранду, ребята оказались у главного входа. Аксель отворил дверь и пропустил Йенни вперед. Сам вошел следом.

В прихожей Йенни проворно стянула с ног кеды, даже не развязывая шнурков, и встала посреди коридора. Она пробежалась взглядом по комнате, пока Аксель разувался и замыкал дверь.

Стены и потолок были выкрашены в пастельные цвета, но созданное ими ощущение больничной стерильности разбавлялось немногочисленными стеклянными, медными и деревянными предметами, легкими тканями. Пространство казалось воздушным, уютным. Добавь счастливую семью, и получится фото из каталога «Икеи».

– Что ты будешь есть? – спросил Аксель, заходя в ближайший к нему дверной проем, который, как оказалось, вел в кухню.

– Не знаю, – безучастно ответила Йенни и проследовала за ним. – Все что угодно.

– А любимое блюдо у тебя есть? Может, я смогу приготовить его сейчас?

– Вообще, я всеядна, – усмехнулась Йенни. – Но за карбонару или болоньезе душу продам.

– Ну, сейчас я могу приготовить карбонару. У нас как раз лежит в холодильнике отличная панчетта. Идет?

Аксель оперся руками о столешницу и особенно выразительно посмотрел на Йенни.

– Ты шутишь, что ли? Я же сказала, что за карбонару душу продам! – Затем она добавила тихо, как будто смутившись: – Правда, ты вовсе не обязан готовить для меня…

– Я знаю. Просто тебе повезло, что я люблю и – самое главное – умею готовить.

Йенни застенчиво глядела то на свои замершие сложенные вместе руки, то на надпись «Парк Юрского периода» на черном худи Акселя.

– Везет же твоей маме, – улыбнулась она. На слове «мама» Аксель поджал губы, из-под слегка нахмуренных бровей метнул в сторону тоскливый взгляд. – Меня практически невозможно заставить готовить. Каждый раз, когда я умудряюсь сотворить что-то… ну, ты знаешь… съедобное, то я заношу это событие в список личных подвигов.

Аксель беззвучно рассмеялся и полез в один из кухонных шкафов за пачкой спагетти.

– Слушай, если я все равно не нужна тебе здесь… Скажи, пожалуйста, где я могу поставить свой компьютер на зарядку?

– Ну, во-первых, ты всегда мне нужна, – с доброй иронией ответил Аксель. – А на зарядку ноутбук можешь поставить у меня в комнате. Вещи свои тоже спокойно можешь там кинуть. Первая дверь слева после гостиной.

– Спасибо. Я скоро вернусь, раз уж я тебе «всегда нужна».

Йенни вышла из кухни, легким шагом ступая по деревянным половицам.

Дверь в спальню Акселя узнать было нетрудно – в глаза сразу бросилась ярко-красная табличка: This room is a disaster area[12]. Йенни бесшумно надавила на ручку и вошла в комнату. Она казалась обманчиво просторной из-за белоснежных стен и высокого потолка.