Индекс Франка - Иван Панкратов

Платонов чувствовал, как по щеке ползёт щекочущая предательская слеза, но не мог ничего с этим сделать. Дышалось ему тяжело, воздуха не хватало.

— Видишь, как оно получилось, дорогой ты мой, — голос Ларисы звучал одновременно отовсюду и ниоткуда. — Вадим смог убить свою маму. Я смогла отомстить Русенцовой. Всё зависит от того, какую цель перед собой поставить и как к ней идти. А ты… Ты ничего не смог, Витенька. Никого не спас, — сказала Лариса, сняла с шеи фонендоскоп и сжала его в руке, как плётку. — Ведь ты только сейчас начал понимать, что твоё прошлое всегда тебя настигнет. Всегда и везде. Потому что твои идиотские принципы, по которым ты искал настоящую любовь и учился ненавидеть меня, в конце пути подарили тебе женщину без лица и руки. Так что посиди и подумай, Платонов. Осознай всё это. Примерь на себя. Время у тебя есть…

Она встала, взяла пачку историй болезни с дивана и прошла мимо в сторону двери, цокая каблуками. Платонов ощутил запах её духов — очень знакомый, очень-очень, она такими не пользовалась раньше…

— Виктор… — обернулась Лариса у двери. — Виктор…

Он вздрогнул и проснулся. Рядом, склонившись над ним, стояла Полина и гладила его по голове. Запах духов окончательно привёл Платонова в чувство. Он резко обернулся в сторону двери, где ещё пару секунд назад стояла Лариса — никого.

— Кофе остыл, — улыбнулась Полина. — Ещё сделать? Или давай я пойду в палату, а ты на диван.

Виктор непослушной ещё рукой положил телефон на стол, не дав ему окончательно упасть на пол, потом повернулся в кресле к Полине и обнял её, прижался на минуту к животу, потом взглянул вверх и сказал:

— Спать… Надо спать.

Полина наклонилась к нему и поцеловала.

— Хорошо. Тогда до завтра?

Он молча встал проводить её. Полина вышла в тихий ночной коридор с дежурным светом под потолком и аккуратно прикрыла дверь. Виктор ещё несколько секунд неподвижно стоял и смотрел куда-то в одну точку перед собой; потом покрутил головой, разминая шею, достал из шкафа одеяло и прошёл к дивану.

— Лишь бы только Полина, — вытянувшись во весь рост и прикрыв глаза, шепнул он себе под нос переделанную строчку из песни Окуджавы, — лишь бы только… Полина…

(обожала меня одного)

Засыпая, он видел её перед собой — счастливую, солнечную, рыжеволосую. Она улыбалась, а потом вдруг сказала голосом Ларисы:

— Думай. Время у тебя есть.

(понимаешь, Платонов, когда такие вещи происходят, ты в ту же секунду осознаёшь, что мог спокойно жить и без них)

После этих слов он окончательно провалился в глубокий сон до самого утра. Шепча что-то про индекс Франка, он брёл в своём персональном аду под снегом из пепла, держа в руке кружку с холодным кофе, и вспоминал всех, кого не сумел спасти.

КОНЕЦ