Категорически влюблен - Екатерина Бордон

Ну да ладно, еще научимся! А пока попрошу на сцену автора комикса «ТРЕЩИНЫ». И это… – Таби поднялась, и его голос потеплел: – Карина Манукян! Хо-хо, еще одно инкогнито раскрыто!

Глеб передал Таби пульт и микрофон, но ее выступление Катя тоже прослушала. Вероятно, это означало, что она ужасная подруга, но Катя просто не могла иначе. Ей казалось, что все вокруг смотрят только на нее. На нее и еще на Женю. Не нужно быть таким уж большим умником, чтобы посчитать, что из десяти финалистов остались только они двое. Как в самом финале детсадовской игры на выбывание: стульчик остался только один, и обе девочки, наворачивая круги, мечтают его занять.

Женя с безмятежным вниманием смотрела на сцену.

Так чье же сердце разобьется? Захара? Или ее?

Зал взорвался аплодисментами, и Катя больно прикусила язык, подпрыгнув от неожиданности. Уже все? Очнувшись, она с недоумением поняла, что Таби закончила свой питч и теперь отвечает на вопросы – уверенно, смело, аргументированно…

Интересно, что бы она сделала, если бы на кону стояло сердце Глеба?

– Спасибо большое, Карина! – Глеб захлопал в ладоши, и Таби, спрыгнув со сцены, с облегчением упала в свое кресло.

– Так и знала, что это Женя! – торжествующе шепнула она, пихнув Катю в плечо. – Кстати, как я тебе? Хороша?

Катя не нашла в себе сил даже на то, чтобы кивнуть. Переглянувшись с Полиной и бросив быстрый нахмуренный взгляд в сторону Жени, Глеб снова подошел к микрофону.

– Ну что ж… вот и наш девятый финалист, – напряженно объявил он. – Комикс «НИЧЕГО ТАКОГО».

Тихо стало настолько, будто все разом затаили дыхание. Тикали чьи-то часы. Полина нервно щелкала кнопкой на ручке. Скрипнуло кресло. А потом Женин голос мелодично произнес:

– Это мой.

Глава 29

Женя говорила не так и не то.

Она не знала, не понимала, о чем говорила, и все внутри Кати корчилось и вопило от того, что происходило прямо сейчас. С ее комиксом. С ее собственной историей. С ее сердцем!

– Катя? – в голосе Таби смешались недоверие и злость. Она определенно злилась. Но Катя просто не могла найти в себе силы соврать что-нибудь правдоподобное. Даже просто повернуть голову и улыбнуться, потому что шею будто заклинило. А руки и ноги… хм. Катя не могла точно сказать, что с ними произошло, потому что перестала их чувствовать.

И как она могла не замечать раньше, насколько Женя фальшивая?

Все в ней – от прически до мимики – было как плохая театральная постановка в бесплатном любительском театре. Фальшь и пафос вместо искренности и доброты!

– Это моя… моя личная история. – Голос Жени драматично сорвался, и Катя закрыла глаза. Боль была физической. Ощутимой. Слишком реальной! Такой, словно всю ее целиком засунули в камнедробилку. – Но по статистике каждая пятая девочка в нашей стране подвергается сексуализированному насилию. Только вдумайтесь в эти цифры!

По статистике… При чем тут вообще статистика?!

А Катя бы сказала: «У таких историй вообще не бывает по-настоящему счастливых финалов. Но если девочки отважатся о таком говорить, есть надежда, что будет хотя бы справедливый».

– Я – женщина. Мой голос должен быть услышан в толпе!

Еще минута, и у Кати кровь пойдет из ушей. Просто фонтаном начнет хлестать! Пыщ-пыщ-пыщ! Ледяные пальцы Таби сомкнулись на Катином запястье, и знакомый голос тихо, но угрожающе прорычал:

– Либо ты прямо сейчас говоришь мне, в чем дело, либо я встану, и тогда ляжет Женя.

Заклинание сработало. Катя с трудом проглотила слюну, будто колючку, и яростно замотала головой. Каким-от чудом ей хватило сил даже на то, чтобы схватить Таби за руку и умоляюще посмотреть ей в глаза.

– Нет.

Ого. Это что, ее голос?

– Благодаря таким историям, – Женя заговорила громче и обожгла Катю предупреждающим взглядом, – мир становится лучше. Спасибо за внимание.

В зале раздались аплодисменты, но они не принадлежали Жене. Они были Катиными! И от этого что-то внутри нее переполнилось, потекло из глаз, и сил хватило только на то, чтобы отрывисто шепнуть:

– Карина, пожалуйста. Если наша дружба хоть что-то значит…

Катя не договорила, а Таби дернулась от удивления и уставилась на нее, открыв рот.

– Спасибо… Женя. – Катя почувствовала на себе взгляд Глеба, но смотреть могла только вниз, на странной формы пятно возле ножки кресла, похожее на утенка с тремя ногами. – Вопросы? Нет? Что ж, тогда… все тайны раскрыты, все авторы известны, питчинги прослушаны, поэтому члены жюри уходят на перерыв. Минут пятнадцать, Полин? Нет? Ладно. На двадцать минут, потому что мы все тут гуманитарии и за пятнадцать, очевидно, не успеем сложить все баллы. В общем, встречаемся через двадцать минут, чтобы узнать победителей челленджа!

Зал наполнился шумом отодвигаемых кресел и нарастающим гулом возбужденных голосов. Катя слышала свое имя, произнесенное десятки раз. Видела боковым зрением насмешки, косые взгляды, телефоны…

Хуже и быть не могло.

– Катя!

О-о-ох… У Кати перехватило дыхание. Она быстро заморгала, а Глеб спрыгнул вниз со сцены и устремился к ней. Полина тоже подошла. Катя узнала ее по классным туфлям, потому что не могла поднять взгляд выше. Не могла и не хотела. Ее сердце и так уже было разбито. Их разочарования оно бы просто не выдержало.

– Честно, удивлен. Сильно. – Глеб согнул ногу в колене и нервно постучал носком кроссовка по полу. – И, кажется… гм, в замешательстве.

– Вы вообще в курсе, что Евгений Геннадьевич планирует поднять вопрос о вашем отчислении с бюджета? – Голос Полины звучал резко. – Что это было вообще? Заигрались в хакера?

Катины губы задрожали.

– Так жалко… Зря ты, конечно. – В поле ее зрения появились красные лоферы Жени. – Я голосовала за «БЕЗ | МЯТЕЖНИЦУ», кстати.

– Не мой фаворит, но комикс неплохой, хотя и не совсем в вашем стиле. Я бы сказал, он, скорее, в стиле… – Голос Глеба теперь доносился до Кати немного иначе. Так, словно он повернул голову вбок и теперь смотрел на кого-то другого.

– Я тоже удивилась! – эмоционально подхватила его реплику Женя. – Мы, наверное, переобщались с Катей в этом семестре. Вот и нахватались друг от друга.

Она рассмеялась, а Катя даже не смогла разозлиться. Это было слишком… Это было уже слишком!

– Извините, мне надо… У меня там… – замямлила она, пятясь к двери и чувствуя подступающую истерику. Черный ботинок Таби шагнул в ее сторону, и Катя, струсив, бросилась наутек.

Она успела добежать до лестницы и с бешено колотящимся сердцем скатиться вниз, едва не подвернув лодыжку. Даже на улицу выскочила, забыв о теплой одежде.