Фантом Я - Ольга Устинова

В жизни ко мне никто не подсаживался на скамейке. Я как заклятый. Прометей, прикованный к скале одиночества. А печенку мне клюет неистребимое желание писать прозу. Пишу я болью. Это — мое вдохновение, мое проклятие.

Пусть сидит себе на скамеечке, моя краса. Девушка с двумя льняными завитками вокруг ушек, что дает ей детский вид. Я не подойду, чтобы набросить на нее тень своей боли. Я буду щедро любить и благословлять ее за занавеской. Живи, милая. Найди свое место в стае. И передай этот талант детям своим.

* * *

У меня появился соперник. Из-за своей занавески я слежу, как уже виденный мной парень повадился подсаживаться к ней на скамеечку каждый раз когда она появляется во дворе.

Знойный пуэрториканец, первый парень нашего двора. Девушки от его внимания млеют. И далеко на скамеечке не отодвигаются.

Я вижу, она польщена. И ее белая кожа рядом с его оливковой розовеет.

Парень этот напоминает мне пирата. Гроза южных морей из легенды. Косынка на мелко-курчавых волосах завязана сзади и пересекает лоб слегка набекрень. Очки круглые, в тонкой проволочной оправе. Могучую грудь обнимает короткая тишотка с молнией через облако. Шорты оттопыриваются на мощном члене. Бронзовые ноги прирожденного бегуна обуты в сникерсы, в соответствии с модой не до конца зашнурованные.

Что-то у него с правой ногой. На голени всегда повязка, и он слегка прихрамывает. Рана, полученная в славных боях? При его высоком росте, это только придает ему таинственности, романтики.

Моя девочка увлечена.

Теперь я знаю ее окно. Боже мой, прямо по прямой от моего, в здании напротив, на четвертом этаже. Оно всегда было закрыто тяжелыми портьерами, но сегодня она осторожно раздвинула их, достаточно чтобы бросить взгляд во двор. Она желает остаться незамеченной. Она ищет его, своего Пирата.

Я уязвлен.

* * *

Теперь дождями вымыло и ветрами продуло наш двор — проход между двумя рядами зданий.

Моя девочка больше не гуляет и не присаживается на скамейку. Исчез и Пират.

Пусто во дворе. Пустота во мне, не заполненная наблюдениями за моей блондиночкой и ее неотразимым соблазнителем.

Расставание, обеспеченное дождем. Жизнь потеряла содержание. И я молюсь своей компании, за кою считаю Иисуса Христа и пресвятую Богородицу: «Заступитесь, Боги, за мою девочку. Пусть не обидит ее неотразимый Пират. Пусть пробудится совесть его перед ее чистотой и наивною любовию».

* * *

Я — субъект обидчивый и сердитый. Не дай мне Бог, когда меня обидели. Это — взорванная тайно мина в моих внутренностях.

В людях я вижу угрозу своему фальшивому мрачному спокойствию. Я считаю, что прохожие на меня косятся и бросают обо мне короткие реплики себе под нос. И тогда во мне просыпается этот жадный до страданий зверь, которого я считаю самим собой. Он ненавидит прохожих и соседей. На самом деле он оправдывает их право на существование, ибо они разжигают во мне пламя отчаяния, в котором он греется и им питается. Я сливаюсь с ним и сам становлюсь фантомом, без радости жизни, одинокой затравленной личностью, мечтающей об избавлении от этого проклятия, о желанном конце.

На моем счету попытки самоубийства. Но я — трус, и в последнюю минуту воля к этой жизни, только что проклятой мной, страх перед неизвестностью ТАМ, а что если это не избавление? возвращает меня в физический мир, и я выживаю. И он, мой мучитель, мною доволен. Без меня он помрет с голоду.

Он дает мне передышку. Как кошка, играющая с мышью — придушить, а потом ослабить хватку, чтобы потом опять придушить. Кошка питается энергией агонизирующей мышки. Моя жизнь — путешествие от одной агонии к мрачной апатии. До новой агонии.

Иногда это чередование доводит меня до физического истощения, и я заболеваю физически. У меня часто что-то болит. И я уныло отправляюсь к врачу. Таблетки помогают. Уверенность, что я борюсь с недугом и значит есть надежда, и все должно пройти, дает мне силы победить период обострения. Пока не заболит что-нибудь еще. Мой фантом делает меня и физически очень уязвимым.

* * *

Девочка, влюбленная в коварного Пирата, как солнышко в нашем зеленом дворе.

Выползло солнышко после дождей и хмари, выползли и соседи, и начали трещать как воробьи, собравшиеся в стаю.

Не работает ли он матросом длинных рейсов? — так объясняет его периодическое отсутствие моя фантазия. Иногда он исчезает надолго. И потом появляется и околачивается во дворе каждый день, чтобы опять исчезнуть.

Что мне до нее? Она и мое солнышко. Согревает она меня.

* * *

Мой гнев и мое тупое отчаяние — мои спутники по жизни.

Зверек во мне сегодня голоден, ибо я относительно спокоен.

Такая ситуация его не устраивает, и он ищет чем бы меня завести.

Он говорит мне: тебя обходят прохожие, ты никому не нужен, тебе враждебно бормочут вслед. Даже девушки у тебя нет. Ты и сам себя не любишь. И уважать тебя не за что. Зачем тебе жить с таким грузом в душе? Если ты помрешь, тебя некому будет похоронить. Никто даже и не догадается, что ты лежишь мертвый в своей квартиренке. Тебе не страшно?

Я говорю себе: он прав. И начинаю мерить квартиру шагами взад-вперед. Добился, гад, своего. Теперь он питается. Устроил себе завтрак. А на меня напал страх и отвращение к себе. Я атакован, и противник во мне чавкает от удовольствия.

Тогда я решаю прекратить истерику и прервать его трапезу.

Я сажусь у окна и смотрю на разделяющие меня с зданием напротив гигантские деревья. Их кроны на уровне моего верхнего этажа. Я вглядываюсь в их листву. Этот зеленый ажур прекрасен. Я вижу, что внизу, под деревом, сидит моя девочка с кудряшками вокруг ее маленьких ушей и ждет своего Пирата. Это — любовь в этом мире, и сердце мое теплеет. Я успокаиваюсь. Я перешел на позитив эмоций, а это для Него — яд. В его рационе радости нет места.

На какое-то время я свободен. Я вдыхаю блаженство этой свободы. Я улыбаюсь.

* * *

Я не люблю медитировать, хотя делаю это каждый день. Медититация отрывает меня от моего фантома, с которым я обычно объединяюсь в одно целое. И он протестует, тащит меня к себе обратно. Что он будет делать без меня?

Мне страшно жить с ним, потому что страшно