Создатель эха - Ричард Пауэрс

объединим силы, сможем первыми захватить стратегически важные участки земли и не дать другой стороне приобрести большие территории. В открытом аукционе нам их не победить. У нас и раньше не получалось. Но если закрепимся в ключевых точках, отвоюем зоны в областях, на которые они, скорее всего, нацелились, до того, как начнутся торги… Наверняка они на Фэрвью глаз положили. В этом районе. Самый незастроенный сосед Карни.

Название города, в котором проживал Марк, выдернуло ее из раздумий.

– А страдают, как обычно, птицы, – заключил Дэниел. – В мифах боги всегда на птицах отыгрываются. Ничего не меняется.

К ним подошла официантка. Слишком рано.

– Все ли вам понравилось?

– Все просто прекрасно, – нараспев ответила Карин.

– Как вам овощи? – обратилась к Дэниелу женщина.

– Потрясающие, – отозвался он. – Очень свежие.

– Вы точно не хотите что-нибудь еще? Что-то более?..

Дэниел улыбнулся.

– Нет, спасибо.

Он проследил взглядом за уходящей официанткой. Когда подошла разносчица с кувшином воды, Дэниел сказал «извините» вместо «спасибо».

Плотину прорвало, и Карин затопило знакомыми потоками унижения. Спина разом ссутулилась. Ладони на коленях сжались в каменные кулаки.

– Кто тебе больше нравится? – спросила она.

– В смысле?

– Ты понял. Разносчица или официантка?

Он улыбнулся и покачал головой. Прямо образец невинности.

Карин устремила взгляд вдаль; лицо же окрасилось в тон медным волосам.

– Ты бы сейчас предпочел другим заняться, да?

Он все еще держал улыбку.

– О чем ты?

Подобное самообладание восхищало, хоть и служило всего лишь прикрытием. Карин ослепительно улыбнулась в ответ.

– Можешь ведь найти кого получше, да?

Слова его подкосили. Он опустил взгляд на тарелку, на замученные овощные кусочки.

– Карин. Пожалуйста, не надо… Я думал, все в прошлом.

– Я тоже думала.

Пока не увидела на его лице сомнения.

– Кей. Я не знаю… Все не так, как тебе показалось…

– Показалось? Мне показалось?

– Клянусь, у меня даже мысли не возникло.

– Какой мысли?

Он снова склонил голову – так съеживаются сказочные существа, чтобы набраться жизненной силы и переждать бурю.

– Вообще никаких.

Можно было отшутиться, поступить по-взрослому. Перебороть себя. Или снова повторить их самый страшный кошмар. По телу пробежал сладкий трепет.

– Она сама как огурчик. «Свежая». И та, которая воду наливала, тоже. Два деликатеса. Тебе повезло. Попал на распродажу. Две по цене одной.

– Я ничего покупать не собирался. – Дэниел старался не опускать взгляд, но ядовитое замечание взяло свое. Прошлое их не отпускало.

Карин так же спокойно ответила.

– Просто витринами любовался, да?

Он поднял ладони в воздух.

– Ничем я не любовался. В чем дело? Я что-то не так сделал? Словом каким обидел? Если так, то я искренне…

– Все нормально, Дэнни. Я понимаю, мужчины генетически запрограммированы на поиск разнообразия. Вам нужно осмотреть весь товар на рынке. Меня это не смущает. Я просто хочу – не надо! пожалуйста, не надо! – хочу, чтобы ты это признал.

Он оттолкнул от себя тарелку и сложил руки перед лицом, как школьный психолог или священник. Оперся лбом на сомкнутые пальцы.

– Послушай. Я прошу прощения. Что бы я сейчас ни сделал, что бы тебя ни расстроило, я извиняюсь.

– Сейчас? Ты даже прямо сказать не можешь, что любовался ею. Обеими. И я не хочу, чтобы ты сожалел об этом. Если бы ты хоть раз честно признался, что представляешь, как…

Дэниел поднял голову. С его губ слетели далеко не новые слова – как и те, которые она обрушила на него.

– Если представлял, так бы и сказал. Я даже ее не рассмотрел. Вообще не помню, как она выглядит.

Карин душило бессмысленностью, тщетностью диалога. Людей не волнует, как видят мир другие. Внутри вспыхнуло непреодолимое желание отрезать себя от всех связей. И остаться жить в пустоте, куда неизбежно ведет верность. Любовь – не противоядие против Капгра, а одна из его форм, создающая и отвергающая двойников наугад.

– Что, успел забыть? Так взгляни еще разок!

– Я не такой, – процедил Дэниел сквозь зубы. – Я сказал тебе это восемь лет назад. Повторил пять лет назад. Ты мне не поверила. Но я ждал, когда ты вернешься. И сейчас я с тобой. Я всегда с тобой. И всегда буду. Ни с кем другим. Я никого не ищу. Свое я уже нашел.

Он потянулся через стол, чтобы взять ее за руку. Она вздрогнула; вилка царапнула тарелку, и пирамида тофу развалилась.

– Ну да, так-то ты со мной, но глазки-то бегают. Какую «меня» ты имел в виду? – Смутившись, она огляделась. Все в ресторане неловко отводили глаза. Карин снова повернулась к нему и пролепетала: – Все нормально, Дэниел. Я тебя не осуждаю. Такой уж ты есть. Если бы ты только признал…

Он отдернул руку.

– Не стоило нам выходить в люди. Знаем же, чем всегда это… – Услышав признание, она выгнула брови. Дэниел вздохнул, пытаясь вернуть самообладание. – Когда-нибудь ты поймешь, от кого я не могу отвести взгляд. Поверь мне, Кей….

В его голосе сквозил испуг, и Карин стало больно. Она поняла, чем ей так нравился Роберт Карш, хоть в нем не было и десятой доли идеализма Дэниела. Из всех мужчин, что у нее были, только Карш честно признавался, на каких женщин заглядывается. Он не кормил иллюзиями. И ни разу не обманывал себя, считая, что принадлежит только Карин. Он всегда находился в активном поиске. Карш, энергичный застройщик.

В стыдливом молчании они ковырялись в тарелках. Дальнейшие разговоры все бы лишь прояснили. Люди за соседними столиками поспешно проглотили еду, расплатились и ушли. Карин отчаянно пыталась придумать новую тему для разговора, притвориться, что ничего только что не говорила. Воспаленная рана прошлого начала покрываться струпьями сомнения. Ей всего-то хотелось снести все подчистую, расчистить горизонт, сбежать куда-нибудь, где пусто и все по-настоящему. Но настоящего места не существует – только мимолетные миражи, за которыми следуют долгие, унизительные самооправдания. Сегодня вечером она вернется с Дэниелом в его монашескую келью. Он ведь ее любовник, ее пара. Текущее вечное обещание этого года. Нет другой кровати, другого места, куда ей можно вернуться и все еще быть рядом с братом, с которым по-хорошему ей быть не следовало.

– Прости, – сказала она. – Кажется, я схожу с ума.

– Ничего страшного, – сказал он. – Это неважно.

Важно все. Вернувшаяся официантка растянулась в настороженной улыбке. Все обратили на них внимание.

– Я могу забрать? Или вы все еще?..

Дэниел поднял полупустую тарелку, отводя глаза, как от Медузы, что для Карин стало лишь очередным подтверждением. Внутри разлилась горечь. Когда женщина отходила, Дэниел буравил Карин взглядом, дабы у нее не возникло сомнений в его порядочности.

– Стоит рассказать о новых симптомах Марка Веберу. Одним нам не справиться.

Карин кивнула, но не смела поднять глаза. Все новое – хорошо забытое старое.

Вернувшись в родной уголок земного шара, в убежище на берегу залива Консайенс, Вебер решил ограничиться сухими фактами. Сильви, конечно, оставалась непоколебимой: кто там что о них думает, ее не интересовало, значение имеет только мнение дочери. Общественное осуждение она считала