До встречи в феврале - Эллисон Майклс

Ознакомительный фрагментхвосты на коврике «Добро пожаловать». Видно, они приняли приглашение слишком близко к сердцу. А как-то на кофе заглянул белохвостый олень, постучал оленями в створки террасы и составил мне компанию за завтраком. Пока я не скормил ему половину маффина с черникой, и не думал уходить.

Надеюсь, все эти лесные обитатели не напугают мою гостью, и она не сбежит назад в Лос-Анджелес, выселив меня на улицу. В любом случае, я пожелал ей счастливого пути и приятно погостить в Берлингтоне всю зиму. В этот город невозможно не влюбиться. Я провёл в самолёте меньше двух часов, но уже безнадёжно скучал.

Эмма

Берлингтон, Вермонт

И захватите что-то тёплое. В наших краях прохладно.

Прохладно?

Пальцы моих ног скрутились в трубочки от мороза спустя пять минут, как двери аэропорта разъехались передо мной и выпроводили в совершенно иную вселенную. Я попала во владения Снежной Королевы, не меньше. Парковку перед крошечным зданием аэропорта замело, и бедный дворник на пару с хлюпенькой лопатой справлялся с завалами, но в своей войне проигрывал. Кто-то хлопьями высыпал снег там, наверху. Словно Берлингтон – огромная миска с молоком. Хватай ложку – и получится неплохой завтрак. Выставляй палочку – и наметёт сахарная вата.

В любое другое время я бы восхитилась танцу снежинок, но не здесь и не сейчас. «Лабутены» чихнули скрипом, когда я ступила на запорошенный тротуар. Джинсы ничуть не грели ноги, а самая тёплая вещь, которую я захватила, скукожилась на моих плечах от холода. В минус шесть короткая дублёнка согревает не лучше бикини. Спасибо вам, мистер Кларк, за предупреждение.

Может, человеку, всю жизнь прожившему на этом Северном полюсе, погодка и показалась бы сказочной. Слегка прохладной, как выразился мистер Кларк. Но я привыкла жариться и потеть под пекучим солнцем Калифорнии, и когда градусник показывает минус, я предпочитаю греться вином и пледом.

Конечно, я подозревала, что Берлингтон встретит меня с прохладцей. Но чтоб настолько! Зубы пустились в пляс и отбивали чечётку, пока я тащилась к стоянке такси, волоча за собой чемодан. Тубус то и дело сваливался с плеча, и даже «Шанель» уже пожалела, что стала моей компаньонкой в этом приключении.

Энтузиазм начал сдуваться ещё в самолёте, когда я ощутила на себе все прелести эконом-класса. Справа на меня навалился какой-то старик и храпел на ухо с таким задором, что я боялась, как бы он не высосал весь кислород из салона. В хвосте орал ребёнок, и молодая мама никак не могла успокоить его, так что к концу полёта уже чуть не заорала я, искренне надеясь, что мы превратимся в лепёшку посреди какого-нибудь красочного поля Огайо.

Поспать так и не удалось, даже глаз прикрыть на полчаса, и к моменту приземления я ощущала себя губкой, выжатой раз двадцать. По волшебству часовых поясов я стала старше на три часа и раззевалась во весь рот. Хотелось поскорее въехать в свой новый дом и оставить этому мистеру Кларку совсем нелестное сообщение, но меня ждала пересадка в аэропорту Филадельфии, и только потом наконец мы вышли на финишную прямую.

Уже снижаясь над панорамами Вермонта под сладкий голос пилота, объявляющего температуру за бортом, я поняла, как сглупила. Крыши домов усеивал снег, а мои попутчики доставали из багажных отсеков пальто и пуховики. На меня глядели с усмешками, когда я дефилировала на каблуках к спасительным значкам «такси».

В Лос-Анджелесе мне пришлось бы самой запихивать чемодан в багажник – ещё одно явное отличие, бросающееся в глаза. Мужчина в толстой ветровке тут же кинулся помогать мне с багажом, хотя я даже ещё не успела попросить его об услуге. Он бережно уложил мои вещи в багажник и, запрыгнув на водительское сидение, тут же включил обогреватель. Наверняка испугался, как бы с утра пораньше пассажирка не окочурилась на заднем сидении.

Щёки покалывало иглами, а пальцы отказывались подчиняться, так что я лишь с третьего раза плотно закрыла дверь. Засунула ладони под ляжки и потихоньку оттаивала, угрожая водителю растечься мокрой лужей прямо в салоне. Когда моё фарфоровое лицо обрело хоть какой-то живой оттенок, таксист с облегчением выдохнул. Похоже, сегодня его утро всё же обойдётся без обледенелых трупов.

– Замёрзли? – Участливо спросил он, везя колесницу по адресу, что в сообщении указал Джейсон Кларк.

– Не думала, что здесь так холодно.

– Это Вермонт. – Добродушно усмехнулся мой спаситель. – Зима здесь начинается на месяц раньше.

Я подышала на лодочку из ладошек, с ужасом глядя в окно. Там проплывали заснеженные дома, дети в вязанных шапках с помпонами, кое-где даже умудрялись украсить лампочками крыльцо. Зима здесь начиналась на месяц раньше, но Рождества, похоже, ждали уже с лета. Тело моё оттаивало, но душа пока что отказывалась проникаться любовью к путешествию и этому городу.

– И как вы живёте в такой холодине? – Пробурчала я.

– Хотите, поделюсь секретом?

Глаза водителя хитро блеснули в зеркале заднего вида. Он выглядел так, словно и правда знал что-то, чего не знал весь мир. Что ж, терять мне было нечего – любой совет мог бы сгодиться, поэтому я сухо кивнула:

– Конечно.

– Наши желудки всегда полны горячей выпечки, а сердца – любви.

Да уж, от выпечки или хотя бы чего-нибудь тёпленького я бы сейчас не отказалась, но вот любовь… Моё сердце тоже полнилось любовью, пока Гэбриэл не вычерпал его без остатка. Не уверена, что готова снова наполнять резервуар. Если в этом весь секрет, тогда уж лучше я замёрзну до смерти.

Поездка вылилась в настоящую экскурсию. За те двадцать минут, что мы колесили по замёрзшему городку, меня согревали истории нового знакомого. Он представился просто Хейлом, и такая открытость не могла не подкупать.

Мы проехали несколько пивоварен, каждую из которых Хейл отметил почётным знаком качества, особенно выделив «Харпер Брюэри». Узнав, что я собираюсь задержаться в городе на импровизированные зимние каникулы, он показал, где находится фермерский рынок, где можно поесть самую вкусную пиццу и где самые дешёвые продукты в городе. Чем дальше такси увозило меня в глубины приозёрного города, тем сильнее отогревались все мои чувства. Какой же Берлингтон всё же симпатичный! А под снежными шапками и вовсе походит на обаятельного пёсика, на которого не можешь дуться дольше пяти секунд, потому что тут же ведёшься на его бездонные глаза и начинаешь умиляться.

А вот и он. Коттедж по Харди-авеню в самом конце Деруэй Айленд, который по сути был закруглённым клочком суши, но все почему-то называли его островом. Домики здесь стояли поодаль