Мадонна и свиньи - Анатолий Павлович Субботин

– В таком случае надо было одеться похуже. Сейчас бы уже висел на фонаре. А так придётся передать тебя судьям.

– Да здравствует советский суд! – процитировал Алексей Андреевич популярное кино, а от себя добавил: – Хочу напоследок сыграть в судейскую рулетку.

– Ну-ну, – усмехнулся блюститель, – сыграй!

* * *

Башня Смерти, куда заключили Старыгина, возвышалась в центре города. Собственно, это было не столько высокое, сколько длинное П-образное здание (город под знаком ПИ), дополненное в одном углу небольшой башенной надстройкой, переходящей в шпиль. Так что ЦЕЛОЕ в данном случае носило название своей части – части хотя незначительной относительно общего объёма сооружения, но примечательной с точки зрения архитектуры. Стык башни и шпиля образовывал открытую террасу, ограждённую железными перилами. Днём и ночью, круглый год по террасе кружил часовой. В целом же Башня Смерти представляла собой универсальное заведение правосудия, работающее полный, законченный цикл: суд, тюрьма, казнь.

Что может быть хуже ожидания? В этом плане Алексею Андреевичу повезло. Только раз водили его длинными коридорами к следователю. Дело было ясное, и в следующий раз, через неделю после ареста, он уже спускался на первый этаж, в зал суда.

Зал суда полупустовал. Правда, сюда допускались только родственники подсудимых, но, судя по числу тех и других, родственники на этот раз водились не у всех. Соотношение было примерно 20 к 30. Скамья позора всех не вмещала, и к ней добавили вторую. «Здесь судят оптом», – подумал Старыгин. Ему стало жаль тех несчастных, которые, как и он, не видят в зале знакомого лица, не ощущают поддержки. «Кого за что, а нас судят за одиночество!» Однако прокурор, он же адвокат (эту двойственность его роли подчёркивала надетая на нём мантия, одна половина которой была чёрной, а другая – белой), был иного мнения.

– Ну-с, граждане бородачи, – сказал он, – как вы уже поняли, все вы проходите по одному делу. Как прокурор, я обвиняю вас в нарушении закона о внешнем виде граждан. Только не говорите мне, что вы ничего не слышали об этом законе, существующем 10 лет, или что у вас сломалась бритва, что вы были пьяны или сошли с ума. Это вам не поможет. Напротив, это усугубит вашу вину, поскольку, выдавая детский лепет за серьёзное оправдание, вы тем самым проявите такое же неуважение к суду, какое проявили уже к закону. Уверяю вас: ослов здесь нет, кроме тех, кто сидит на скамье позора. Законопослушный гражданин, не имея бритвы, находит тысячу других способов, как привести себя в порядок. Откуда берутся неестественно красные подбородки и щёки? Люди прибегают к щипчикам, выжигают заразу огнём, терпят боль, но соблюдают правила приличия. А вы решили, что борода – это пустяки, и как-нибудь обойдётся. Нет, закон – это не пустяки! Сегодня вам лень побриться, завтра вы выйдете из дома в тапочках, послезавтра справите свою нужду в подъезде или в трамвае, а через неделю убьёте человека. На что вы надеялись? Разве у вас есть знакомые, которые были бы арестованы по этому делу, а затем отпущены? Таких примеров нет и не будет! И нет вам оправдания!.. Как адвокат, ищу смягчающих обстоятельств, но на фоне ваших волосатых рож все мои доводы выглядят жалкими и надуманными. Слишком наглядна ваша запущенность, ваша вина, и мне ничего не остаётся, как умыть руки. Единственное, что я сумел сделать для вас, – я уговорил уважаемых судей разнообразить ваше наказание и предоставить право выбора вам самим, точнее, провидению. Вы часто упрекаете земной суд в несправедливости и жестокости и противопоставляете ему суд небесный. Что ж, пусть вами займётся рок, а мы посмотрим, что вы ТЕПЕРЬ запоёте! Итак – лотерея смертей! Впрочем, сразу скажу: один из вас вытянет билет жизни, но остальные ему не позавидуют, так как свои дни он проведёт в клетке зоопарка – в назидание подрастающей молодёжи. Остальных ждёт богатый выбор. Нам пришлось поднять мировую историю казней и жертвоприношений, пойти на немалые материальные затраты, чтобы подготовить соответствующие орудия, но в результате все вы умрёте по-разному. Ни один из 30 предназначенных вам билетов не повторяет другой. В списке, например, есть такая прелесть, как «полёт на ядре». Есть «распятие» – и кто-то почувствует себя Христом. А кто-то вспомнит старую добрую Русь, когда будет сидеть на колу. Одному из вас мы дадим покататься на автомобиле… без тормозов. Ну и так далее. Всего не перечислишь. А теперь милости просим поочерёдно к этому барабану (на столе судей появился прозрачный барабан со свёрнутыми бумажками). Как поётся в песне, «барабан не плох, барабанщик – бог». Раз! – и ваша судьба в ваших руках.

Поочерёдно они подходили и вытягивали билеты. И, возвратясь на скамью, разворачивали их. И по скамье прокатилось волнение. Шептались и переговаривались заинтересованно, как дети, получившие подарки.

– У тебя что?

– Расстрел.

– Тебе повезло! А у меня четвертование.

– Как сказать. Сам знаешь, какие сейчас стрелки.

Некоторые вскакивали с мест и громко возмущались: «За что? Вы не имеете права! Дайте мне другой билет!» Но удар дубинкой успокаивал всякого недовольного. А прокурор-адвокат сказал: «Я же сказал: вас судит бог. И все претензии – к нему».

Сидящий рядом бородач обратился к Старыгину:

– Слушай, ты не знаешь, что это за фигня?

Старыгин взял у него билет и прочёл: аутодафе.

– О! – промолвил он. – Мужайся, брат, тебя сожгут на костре.

Прежде чем развернуть свою участь, он мысленно взмолился: «Только бы не зоопарк! Не за этим я сюда пришёл. Всё что угодно, только не зоопарк!» И поначалу обрадовался, когда увидел, что это смерть. Но поняв, КАКАЯ смерть, горько усмехнулся. В билете значилось: отравление спиртным. «Вот она, ирония судьбы! – подумал он. – С чем боролся, на то и напоролся».

* * *

С террасы башни, где кружил часовой, открывался простор. Особенно в сторону реки, к которой сбегала по склону главная улица – Комсомольский проспект.

В синем небе зияла золотая дыра солнца. «Бабье лето пришло на смену мужскому – значит, мне пора, – подумал Старыгин. – Пора пуститься следом за пролетающими птицами и самолётами».

На террасе стояло несколько столиков – что-то вроде летнего кафе, куда охранники поднимались перекусить и чего-нибудь выпить. Старыгина посадили за столик. Палач, одетый в чёрную пару, принёс ему на подносе литровую бутылку водки и два стакана: один с томатным соком, другой пустой. «Кремлёвская, – прочёл Алексей Андреевич на этикетке. – А не мала ли доза?» – усомнился он. На что палач ответил: «Тебе хватит. На всё про всё у тебя полчаса». – «А если меня стошнит?» – «Исключено: