Всадник без головы. Морской волчонок - Майн Рид

– Когда это было, Плутон?

– Когда? Дайте подумать… Ну да, конечно, это было, когда пропал масса Генри – рано утром, через час, как солнце показалось на небе. Я не видел рыжего раньше – я вышел на рассвете. А когда пришел в конюшню, увидел лошадь всю мокрую, точно она переплыла речку, и всю в пене; и она задыхалась так сильно, как будто только что пробежала четыре мили на скачках в Новом Орлеане.

– Кто же ездил на ней в ту ночь?

– Не знаю, масса Стумп. Только никто на ней не ездит, кроме массы Колхауна. Хо-хо! Никто не смеет даже сесть на нее.

– Значит, он и ездил на ней?

– Я не знаю, масса Стумп, ничего не знаю. Не видел, чтоб капитан ее выводил, не видел, как она обратно попала.

– Если ты только говоришь, что она была вся взмыленная, значит кто-то должен был на ней ездить.

– Да-да! Кто-то ездил.

– Послушай, Плутон. Я думаю, что ты говоришь правду и действительно не знаешь, кто ездил на рыжем в ту ночь. Но как тебе кажется, кто бы это мог быть? Ты ведь знаешь, что мистер Пойндекстер мой друг, и я не хочу, чтобы кто-то без спросу брал его лошадей, так же как и лошадей капитана Колхауна. Это кто-нибудь из негров с плантаций увел потихоньку бедное животное и обскакал на нем всю прерию вдоль и поперек. Ведь правда?

– Нет, масса Стумп, негр не думает, чтоб это было так. Неграм с плантаций сюда ходить запрещено. Они не посмели бы войти в конюшню. Никакой негр с плантаций не уводил рыжего.

– Черт побери, кто же на нем ездил? Может быть, это был надсмотрщик? Что ты на это скажешь?

– Нет, и не он.

– Так, значит, это сам хозяин коня, больше некому. Если так, тогда мне нечего беспокоиться. Он имеет право скакать на своей лошади, куда ему вздумается. Это уж не мое дело.

– И не мое, масса Стумп. Ох, как жалко, что мне это не пришло в голову сегодня утром!

– Почему ты жалеешь об этом? Что такое случилось сегодня утром?

– Ох, что случилось сегодня утром! Большое несчастье с этим негром! Очень большое несчастье!

– Да что такое?

– Ах, масса Стумп, меня пнули сегодня. Как раз через часок после полудня.

– Пнули?

– Так, что я полетел по всей конюшне.

– А, понимаю: тебя лягнула лошадь. Которая?

– Не угадали. Вовсе не лошадь, а ее хозяин – хозяин всех лошадей в этой конюшне, кроме вот этой крапчатой. Это масса Колхаун меня бил ногой.

– Из-за чего же, черт побери? Ты, наверно, чего-нибудь натворил, дружище?

– Негр не сделал ничего плохого. Он только спросил капитана, что случилось с его лошадью тогда ночью; спросил, почему она пришла такая измученная. А он сказал, что не мое дело, и дал мне пинка; потом стал стегать плетью; потом он мне грозил. Сказал, что если я еще заикнусь об этом, то он даст мне сто ударов бичом. Он ругался. Ох, как он ругался! Плутон никогда еще не видел массы Колхауна таким сердитым, никогда в жизни!

– Где же он сейчас? Его нигде не видно сегодня. А раз рыжий здесь, значит он никуда не уехал.

– Ей-богу, масса Стумп, его сейчас нет здесь; он только что уехал. Он теперь все время куда-то уезжает и долго не возвращается.

– Верхом?

– Да. Он ездит теперь на сером. Рыжего больше не берет. С той самой ночи он только один раз ездил на нем. Может быть, он хочет, чтобы рыжий отдохнул.

– Послушай-ка, Плутон, – сказал Зеб после нескольких минут раздумья, – пожалуй, действительно будет лучше, если моя старая кобыла еще немного подкрепится кукурузой. Недаром говорят: «Тише едешь – дальше будешь». Пускай поест в свое удовольствие. А пока она жует, и я могу заняться тем же. Сбегай-ка на кухню и посмотри, не найдется ли чего закусить. Кусок холодного мяса и ломоть хлеба – больше ничего и не надо. Твоя хозяйка хотела угостить меня, но я боялся опоздать и отказался. А теперь вот, пока поджидаю свою скотинку, могу и я поглодать косточку – веселее будет.

– Правильно, масса Стумп, я сбегаю в одну секунду.

С этими словами Плутон поспешил через двор на кухню. Зеб Стумп остался один в конюшне.

Как только негр вышел, на лице старого охотника не осталось и тени того безразличия, с каким он закончил разговор. Это было напускное безразличие, о чем нетрудно было догадаться, глядя теперь на его сосредоточенное лицо.

Зеб прошел по каменным плитам конюшни до стойла, где был рыжий жеребец.

Конь бросился в сторону и, дрожа всем телом, прижался к стене, – наверно, он испугался того решительного вида, с каким охотник приблизился к нему.

– Стой спокойно, глупая ты скотина! – заворчал Зеб. – Я не сделаю тебе ничего дурного. А норов-то у тебя совсем как у твоего хозяина! Тихо, я тебе говорю! Дай осмотреть твои подковы.

Сказав это, Зеб наклонился и попробовал поднять переднюю ногу лошади. Это ему не удалось: лошадь вдруг начала бить копытами и фыркать, словно чего-то опасаясь.

– Будь ты проклят, урод ты этакий! – сердито закричал Зеб. – Не можешь постоять минуту спокойно! Никто не собирается тебя обижать. Ну-ну, не балуй, милый! – заговорил он ласково. – Я только посмотрю, как ты подкован.

Он снова попытался поднять ногу жеребца, но тот не дался.

– Вот уж этого я никак не ждал, – пробормотал Зеб, оглядываясь кругом, словно в надежде найти выход из затруднения. – Что делать? Позвать на помощь негра нельзя. Он ничего не должен знать об этом. Надо поторопиться, чтобы он не застал меня врасплох, а то он обо всем догадается. Черт бы побрал эту скотину! Как же мне осмотреть ее ноги?

Несколько минут охотник простоял молча – он был сильно озадачен.

– Будь она проклята, эта негодная тварь! – снова воскликнул он. – Так и хочется убить ее на месте!.. А, есть! Придумал! Только бы негр мне не помешал. Будем надеяться, что Флоринда его задержит. Ну, подожди ты у меня, я тебя заставлю стоять спокойно или придушу! С этим ошейником ты у меня не очень-то повертишься!

Говоря это, Зеб снял со своего седла лассо и набросил петлю на шею рыжего жеребца. Потом он сильно потянул веревку за другой конец.

Лошадь захрапела и стала биться в стойле. Но скоро храп перешел в свистящий звук, с трудом вылетавший из ее ноздрей. Ярость лошади перешла в ужас.

Зеб мог теперь спокойно войти в стойло. Привязав покрепче конец веревки, он стал быстро, но внимательно осматривать каждое копыто. Он замечал форму копыт, подковы, количество и взаимное расположение гвоздей – короче говоря, все, что могло бы помочь ему распознать следы этой лошади.

Когда очередь дошла до левой задней ноги, которую Зеб осматривал последней, он вдруг вскрикнул от удивления и радости. Это восклицание вырвалось у старого охотника при виде поломанной подковы: почти целой четверти ее не хватало на копыте – подкова переломилась на втором гвозде.

– Если бы я знал, что ты такая, – пробормотал он, обращаясь к поломанной подкове, – я бы не стал утруждать себя и не изучал бы другие. Вряд ли можно не узнать твои отпечатки. Но все же, чтобы действовать наверняка, я захвачу тебя с собой.

При этих словах Зеб вытащил свой огромный охотничий нож, подсунул его под подкову, снял ее и вместе со всеми гвоздями положил в один из бездонных карманов своей куртки. Затем проворным движением охотник развязал веревку, и рыжий наконец смог вздохнуть свободно.

Минуту спустя появился Плутон с обильным обедом. На подносе красовался и стакан виски. Зеб немедленно принялся за еду, не заикнувшись о том, что произошло в конюшне, пока Плутон отсутствовал.

Однако тот сразу заметил, что с рыжим творится что-то неладное: он стоял, дрожа всем телом, и испуганно оглядывался кругом.

– Ой-ой! – воскликнул негр. – Что же это с ним такое? Похоже, что он боится вас, масса Стумп.

– Может