Я и моя судьба - Лян Сяошэн

class="p1">Начальника Ли в телевизионном университете уже повысили до проректора, а еще он стал членом городского народного политико-консультативного совета. Теперь он разрывался на части, и встретиться с ним было непросто.

Дела в нашем супермаркете шли в гору. После вычета аренды и ежемесячной зарплаты в две тысячи с половиной юаней на каждую мы уже накопили семьдесят тысяч чистой прибыли. Я несколько раз предлагала Цзюань забрать вложенные ею двадцать тысяч, но она постоянно отнекивалась. По ее словам, и это была чистая правда, ежемесячной зарплаты ей вполне хватало, чтобы исполнять все свои финансовые обязательства.

Между тем я взяла на себя ответственность за образование Чжао Кая.

Практически все родители, будь то крестьяне или сельские управленцы, перевели своих отпрысков в школы уездного центра.

Перед тем как заявиться на собрание, я впервые в своей жизни нанесла на лицо легкий макияж. Мое появление в школе произвело фурор.

После собрания у меня состоялся приватный разговор с классной руководительницей. Она очень восхищалась Чжао Каем, по ее словам, случись что-то подобное с любым другим учеником, тот бы уже давно бросил школу. А Чжао Кай, вернувшись к занятиям, доказал, что несчастьям его не сломить. Учительница рассказала, что недостаток способностей он компенсировал упорством. В отличие от большинства мальчишек, предпочитающих точные и естественные науки, он был гуманитарием. Еще он любил бег на длинные дистанции и много раз завоевывал для школы спортивные награды, что давало ему дополнительные баллы при поступлении в высшее учебное заведение, так что он вполне мог рассчитывать на поступление в вуз второй очереди[84].

Я также побеседовала с Чжао Каем и прямо его спросила:

– Ты точно хочешь поступать в университет?

– Да, – ответил он.

– На сколько процентов? – уточнила я.

– На все сто.

Это был исчерпывающий ответ.

Я долго молчала, после чего сказала:

– Тогда продолжай трудиться. Начиная с этого дня ответственность за твое обучение я беру на себя.

– Я тебя не подведу, – ответил он.

Наверняка он описал меня своим одноклассникам в самых ярких красках, потому что, когда я уезжала, они провожали меня, выстроившись в живой коридор. Стоило мне сделать шаг за школьные ворота, как ребята хором принялись кричать: «До свидания! Мы тебя любим!» Конечно, всем им хотелось иметь такую же тетю, как я.

В тот момент мое сердце переполнилось от счастья.

И пускай я приходилась Чжао Каю всего лишь тетей, я смогла доказать, что такие ответственные родственники, как я, действительно существуют. Мое появление на собрании не обошлось без разных удивительных слухов, в глазах ребят такое событие больше напоминало сказку – их отношение ко мне говорило именно об этом.

Итак, в тот день я приняла относительно Чжао Кая твердое решение – и, как говорится, сказано – сделано. После этого мою вторую сестру словно подменили. Во-первых, она объявила сыну, что впредь будет ходить на собрания сама, кроме того, она забрала к себе отца.

Я никак не ожидала, что смерть родного отца заставит меня так долго грустить. То и дело я видела его во сне. Как ни крути, я выпрыгнула не из камня[85], жизнь мне дали родители. Я никогда не видела родную мать, даже на фотографии, и это не могло не вызывать у меня чувство досады. Удивительное создание человек – вопреки тому, что он никогда не видел и больше не увидит родную мать, на душе у него все равно остается шрам, который он нанес сам себе. У меня подобный шрам тоже был, но, к счастью, с отцом я встречалась трижды, причем в последнюю встречу дала ему полторы тысячи юаней, перестирала его вещи и приготовила ужин. А еще наконец-то назвала его папой.

Как-то ночью я со слезами поведала о своей печали Цзюань, и ее это очень тронуло.

Однажды я и сама проснулась от ее плача.

– Что случилось? – спросила я.

– Мне страшно…

Решив, что ей просто приснился кошмар, я принялась над ней подшучивать.

– Кошмары тут ни при чем. Мне страшно, что однажды мои родители, один раньше, другой позже, умрут, так и не вкусив нормальной жизни. Чем больше я об этом думаю, тем мне страшнее, чем страшнее, тем больше я думаю… Ваньчжи, когда этот день и правда наступит, боюсь, я этого не перенесу. И если тогда я решу сунуть пальцы в розетку, лучше меня не останавливай… – И она зарыдала в голос.

В этом была вся Цзюань – она готова была упорно работать, экономно жить, откладывать деньги – и все ради того, чтобы ее родители успели хотя бы несколько лет нормально пожить; чтобы младший брат женился и обзавелся семьей; чтобы сын командира Чжоу поступил в университет…

Казалось, каждый юань она зарабатывает и сохраняет не для себя, а для других.

Обняв ее, я неустанно повторяла: «Цзюань, моя дорогая Цзюань, все твои мечты обязательно сбудутся, обязательно сбудутся…»

На выходные по случаю Дня образования КНР торговля шла на удивление превосходно. Один из жилых комплексов открыл задние ворота, которые выходили аккурат на нашу улицу, поэтому у нас появилось много новых покупателей, по большей части тетушек почтенного возраста. Чтобы завлечь их в наш магазин и сделать постоянными клиентами, все эти дни мы с Цзюань обхаживали их как могли. Как говорится, «уйти-позабыться есть средство одно: большими деньгами зовется оно»[86]. Гао Сян тоже преподнес мне приятный сюрприз – одна из его фоторабот получила на выставке денежный приз, и он купил сразу два мобильных телефона «Нокия», один из которых подарил мне. Совсем скоро он собирался отправиться за сбором материала в Тибет, так что с телефонами мы в любое время могли быть на связи. Для меня и Цзюань этот мобильник оказался важным подспорьем, если кто-то из нас уходил из магазина, то непременно брал его с собой, в итоге нам удавалось уладить множество самых разных дел.

Не успели мы оглянуться, как пришел ноябрь.

Однажды, расставляя на полках товар, я услышала громкий крик стоявшей у двери Цзюань:

– Ваньчжи, бегом! Бегом сюда!

Я тут же поспешила ко входу и увидела стоящую прямо перед Цзюань улыбающуюся во весь рот очаровательную женщину с белым пекинесом на руках.

– Она выдает себя за нашу Цяньцянь, – с каменным лицом обратилась ко мне Цзюань, – что скажешь?

Я как следует присмотрелась к незнакомке. Хотя ее украшал яркий макияж, и была она вся из себя расфуфыренной: на пальцах – кольца, на запястье – браслет, в ушах – серьги, на голове – газовый платок, на ногах – длинные сапоги, – но это и правда была Цяньцянь!

Однако я возьми да