О всех созданиях - Джеймс Хэрриот

Только вчера я, развернув газету, прочел о вспышке умышленных отравлений стрихнином в одной сельской местности. Значит, продолжается! Значит, еще не перевелись такие люди… И как ни горько, противоядия у нас по-прежнему нет. Только изредка мне удавалось спасти жертву такого отравления, надолго ее усыпляя. Стрихнин настолько опасен, что приобрести его можно лишь по особому разрешению Министерства сельского хозяйства. В разрешении указывается и точное количество, и цель приобретения, но, вопреки всем предосторожностям, трагедии продолжаются.

Миссис Бек собственной персоной

Какое-то нежное чувство шевельнулось во мне, когда пожилая дама подала мне чашку чая. Она была очень похожа на миссис Бек.

Одна из местных церквей устраивала вечеринку для нас, одиноких летчиков. Я взял чашку и сел, с трудом отведя глаза от дамы.

Миссис Бек! Я как сейчас вижу ее у окна нашей операционной.

– О, я никогда бы не подумала, что вы настолько бессердечны, мистер Хэрриот. – Ее подбородок дрожал, а глаза смотрели на меня с упреком.

– Но миссис Бек, – сказал я, – заверяю вас, я вовсе не бессердечен. Я просто не могу сделать вашей кошке такую крупную полостную операцию за десять шиллингов.

– А я думала, вы сделаете ее ради такой бедной вдовы, как я.

Я внимательно посмотрел на нее, окинув взглядом некрупную, крепко сбитую фигуру, отметив розовые щеки и аккуратно собранные в узел седые волосы. Была ли она и в самом деле небогатой вдовой? Для сомнений были основания. Ее сосед в деревне Рейтон был убежденным скептиком.

– Это все сказки, мистер Хэрриот, – сказал он. – Она так всегда говорит, но у нее в чулке отложено немало. Она владеет почти всем в округе.

Я сделал глубокий вдох.

– Миссис Бек, мы часто работаем по сниженным расценкам для тех, кто не в состоянии заплатить, но ваш случай относится к избыточной роскоши.

– Роскошь! – Она открыла рот от изумления. – Боже, я же говорила вам, что Жоржина все время рожает котят. Она все время беременна, и это убивает меня. Я не могу спать, когда это начинается опять. – Миссис Бек вскинула на меня глаза.

– Я все понимаю, и мне очень жаль. Я могу только повторить, что единственный выход – стерилизация вашей кошки и стоит она один фунт.

– Нет, я не могу позволить себе такую сумму!

Я развел руками.

– А вы просите меня сделать ей операцию за полцены. Это даже смешно. Мне придется под общим наркозом удалить ей матку и яичники. Такого нельзя сделать за десять шиллингов.

– О, как это жестоко! – Она отвернулась и стала смотреть в окно, а плечи ее задрожали. – Вам совершенно не жаль бедную вдову.

Это продолжалось уже десять минут, и я вдруг понял, что нахожусь в компании человека с более сильным характером, чем у меня. Я посмотрел на часы – мне уже давно надо было отправляться на вызовы. Теперь становилось все очевиднее, что аргументами я ее убедить не смогу.

Я вздохнул. Возможно, она и в самом деле была бедной вдовой.

– Хорошо, миссис Бек, я сделаю для вас исключение, и операция обойдется вам в десять шиллингов. Как насчет второй половины дня вторника?

Она отвернулась от окна, и, как по волшебству, на ее лице заиграла улыбка.

– Мне это очень подойдет! Боже, как мило с вашей стороны.

Она проследовала мимо меня, и я проводил ее по коридору.

– Только одно, – сказал я, открывая ей дверь. – Не кормите Жоржину начиная со второй половины дня понедельника. Ее желудок должен быть пуст, когда вы принесете ее сюда.

– Принесу ее сюда? – Ее лицо выражало недоумение. – Но у меня нет машины. Я думала, вы заберете ее.

– Заберу?! Но до Рейтона без малого десять километров!

– Да, заберете и обратно привезете тоже. У меня нет транспорта.

– Забрать? Прооперировать… и отвезти обратно! И все – за десять шиллингов?

Она все еще улыбалась, но в глазах ее блеснула сталь.

– Так вы же сами согласились на эту сумму – десять шиллингов.

– Но… но…

– Ну вот, вы опять начинаете. – Ее улыбка растаяла, и она наклонила голову набок. – Я всего лишь бедная…

– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал я. – Я заеду во вторник.

Когда наступил вторник, я проклинал себя за свою мягкость. Если бы кошка была доставлена ко мне, я смог бы прооперировать ее в два, а в два тридцать отправиться на вызовы. Я не возражал против потери получаса, но теперь сколько времени займет эта операция?

Выходя из дома, я заглянул в открытое окно гостиной. Предполагалось, что Тристан занимается, но он спал и храпел в своем любимом кресле. Я вошел и посмотрел на него, восхищаясь полным расслаблением, доступным лишь опытным засоням. Его лицо выражало спокойствие и безмятежность, как у малыша, а поперек его груди лежала «Дейли миррор», раскрытая на колонке комиксов. В безвольно обвисшей руке была зажата потухшая сигарета.

Я легонько коснулся его плеча.

– Не хочешь поехать со мной, Трис? Мне надо забрать кошку.

Он не спеша пришел в себя, потянулся и скорчил гримасу, но его добросердечная натура вскоре проявила себя.

– Конечно, Джим, – сказал он, зевнув в последний раз. – С удовольствием.

Миссис Бек жила на левой стороне дороги посредине деревни. На ярко покрашенной калитке я прочитал табличку: «Жасмин-коттедж». Когда мы пошли по дорожке сада, дверь в дом открылась, и женщина весело помахала нам рукой.

– Добрый день, джентльмены, я очень рада видеть вас.

Она провела нас в гостиную, заставленную солидной дорогой мебелью, которая отнюдь не свидетельствовала в пользу бедности хозяйки. Открытая створка буфета красного дерева позволила мне увидеть посуду и бутылки. Я заметил шотландский виски, коньяк и херес, пока она не захлопнула дверцу.

Я увидел картонную коробку, которая была перевязана веревкой.

– О, как хорошо, что вы ее уже упаковали.

– Боже сохрани, она в саду. Она всегда играет там во второй половине дня.

– Как в саду? – спросил я нервно. – Тогда, пожалуйста, принесите ее, мы сильно торопимся.

Мы прошли через облицованную кафелем кухню к двери в сад. Большинство таких коттеджей имеют довольно-таки большие участки, а сад миссис Бек был хорошо ухожен. Клумбы соседствовали с аккуратными газонами, а солнце придавало дополнительный блеск яблокам и грушам, висевшим на ветвях деревьев.

– Жоржина, – запела миссис Бек, – где ты, моя хорошая?

Никто не вышел на поляну, и она повернулась ко мне с лукавой улыбкой.

– Похоже, малышка хочет с нами поиграть. Она так делает, знаете.

– Да что вы! – сказал я без особого энтузиазма. – Я бы хотел, чтобы она