Легавый - Михей Абевега

До города оставалось совсем чуть. Уже и табличка с названием промелькнула, но трасса была практически пустой, а камер Веня не боялся, потому и не стал сильно снижать скорость.

Правда, за ночь подморозило, и местами даже встречалась тонкая наледь. Но недавно обутая лохматка^[1] дорогу вроде держала. Только вот ветер очень уж холодный был. Такой, что даже сквозь чапсы^[2] и любимую косуху, напяленную поверх черепахи^[3], один чёрт, до костей пробирал, да и под рогатым наплешником^[4] того и гляди уши отморозить грозил. Тут не поботанишь^[5] в кайф, уж лучше поскорее до хаты пропулить^[6]. Ноябрь всё же на дворе. Пора байк в коробок^[7] на прикол ставить и пересаживаться в четырёхколёсную консерву^[8], переобувшись в диванщика^[9]. И так до последнего дотянул. Ну так для того повод был — братья замутили в предгорьях клабхауз^[10] с грандзабухатором^[11] и с посвящением в тему новообращённых клубней^[12].

Ага, посвятили. Некоторые набубенились так, что креста даванули^[13] прямо на поляне. А на дворе не май месяц, пришлось оттаскивать их в арендованное бунгало. Одного перебухавшего брателлу Веня сначала попытался допереть, взвалив на плечо. В результате и спину чуть не надсадид, и клубную жилетку чудила этот заблевал. Пришлось снимать, убирать, а невменяемого кореша, наплевав на соображения гуманности, буксировать до места, волоча прямо за ногу по земле.

В общем, топить проспектам^[14] за Всеблагого Рогатого пришлось самым стойким. В том числе и Вене. Правда среди братьев он числился как «Верделет»^[15]. Во-первых, потому что с детства имя своё, постоянно сверстниками в Веник превращаемое, не любил. А во-вторых, потому что в клубе за правильность соблюдения ритуалов отвечал.

Веня обогнал древний дристалёт^[16] с седым дедом за рулём. Не иначе, пейзанин из своего жопомирья сосранья в город за покупками намылился. В последний раз перед зимой. Вон как бздит, за руль уцепился.

Твою мать! Впереди какие-то дорожники свой чемодан^[17] поставили чуть ли не поперёк дороги. Еле обогнул и его, и под колёса сунувшегося придурка в оранжевом жилете и с флажком в руке.

Что там за хрень у них?! Там дальше на обочине автозак прихерился, а поперёк дороги от него на встречку, где стопорнулся чёрный внедорожник, какие-то чудилы ломанули. Да ещё и стреляя! Полицаи?!

Попытаться проскочить между непонятными стрелками, рискуя попасть под пули? Ну его нах! Тем более, в джипаре внезапно так пыхнуло, что даже сквозь затемнённые таблетки очков глаза резануло, как при электросварке. Ещё и дым откуда-то повалил, мгновенно затянув аж все полосы дороги вместе с обочинами.

Веня киксанул^[18] по-полной, тормознув и чуть не кинув байк в лежак^[19].

Куда там его понесло, было совершенно непонятно. Несколько бойцов он сбил, как кегли. Байк, похоже, вынесло на разделительное ограждение, хорошенько приложило и выбило Веню из седла, подняв в воздух.

Ни черта не видя в плотном дыму, он уже мысленно приготовился приболеть асфальтом^[20], но почему-то вместо этого, закончив полёт, кубарем покатился по густой высокой траве, нежно принявшей парня в свои объятия.

Это как он так сумел? Летел-то всего ничего, а всё дорожное полотно и даже кювет перемахнул?

Веня поднялся на ноги. Вроде всё цело, всё на месте, ничего не сломал.

Снял наплешник и очки, съехавшие набок. Оглянулся. Абзац! Где дорога-то?! Что за «в чистом поле васильки»?

Ни дороги, ни толпы палящих из огнестрела людей, ни любимого байка. Степь да степь кругом. И три долбоклюя верхом на лошадях. Стоят справа от Вени и тупо на него пялятся. Что за сельский бал-маскарад? Какого дьявола эти придурки вырядились в каких-то татаро-монголов времён одноимённого ига?

— Хай, — поднял Веня руку в приветствии. — Это чо за туса тут у вас? Косплеите? Кто тут у вас центровой? Проводите до базы? А то я так гробанулся что, походу, кочаном баг словил. Вообще не врубаюсь, куда попал.

Ряженные кавалеристы переглянулись и один из них что-то невнятно проговорил.

— Чего? — поднял Веня руку к уху. — Хорош бубенить^[21], нормально объясни.

Объяснять придурки ничего не стали, а повытаскивали луки из притороченных к сёдлам саадаков и, молниеносно наложив стрелы, наставили их на обалдевшего парня.

— Вы чего, дебилы, совсем попутали? — возмутился он, но стрела, вонзившаяся в землю прямо промеж ног, оборвала готовую вырваться из груди пламенную речь.