Вежливые Люди - Игнашева Анастасия Андреевна

Вежливые Люди

Глава 1

В чужой монастырь со своим уставом не ходят, но дуракам закон не писан…

Что б ни придумала дурная голова,

Что б ни сказал злой язык, куда б

ни привели бешеные ноги и что б ни

натворили кривые руки — отвечать

за всё приходится… той точке

опоры, которую древние римляне

называли plexus sacralis,

а индийцы — свадхистхана.

— Ну, защитники Родины, мать вашу…

Хотя — нет. Начать надо бы не с этого… А с чего?

— Шо такое счастье? — спросил Джинн и сам же ответил:

— Счастье, — это служить на станции типа этой и оставаться живым и здоровым. А шо такое горе?

— А горе — это иметь такое счастье. — ответила Анка.

Впрочем — начать следовало и не с этого тоже.

Начать следовало бы совсем с другого. Ну, вот, например, с такого.

* * *

Талка всегда была тем, кому можно было доверить всё: тайны, обиды, беды и победы. И даже теперь, когда её уже десять лет, как нет в живых, Альта обращалась к ней за советом и сочувствием. Альта — это имя приросло к ней совсем недавно, а до этого было ещё одно и ещё, а то, как её звали родители, Альта предпочитала не вспоминать, как и то, что когда-то она была любимой доченькой. Самой лучшей девочкой.

Но сейчас у неё было время на то чтобы вспомнить всё и всех. Хотя это было очень тяжело. Белый шум пронизывал голову тошнотворной болью. Стирал границы реальности и убивал способность мыслить. Она не знала сколько ещё выдержит эту пытку. И порой, ей казалось, что проще отдаться этому белому шуму и не продлевать агонию воспоминаниями и размышлениями.

Эх Талка, Талка — сестрица названная, именно ты, тогда в школе, подошла и сказала — будем дружить. А до этого жизнь в новом классе была ужасна. Она, белая и синеглазая, оказалась среди фиолетовокожих островитян. Она была сиротой, среди кичащихся своими фамилиями отпрысков знатных родов острова. И что самое ужасное, она за свои десять лет знала и видела больше, чем они, никогда не покидавшие острова. И просьба рассказать, о чём бы то ни было из её прошлой жизни с родителями, кончалось тем что её поднимали на смех и били, чтобы не выдумывала небылиц. Талка же готова была её слушать и верить всему.

В шкафу под лестницей, гордо называемом чуланом, где хранили швабры ведра и тряпки для уборки, было не столько темно и противно, сколько позорно находится, как если бы ей пробили уши как на Айдоле, или поставили клеймо, как на Хтеххере. И как отбиться, если их, как минимум, шестеро сразу. Клак-кхаат, такое имя ей дали, когда решали, что делать с ребёнком погибшей команды научно-разведывательного судна, вытирала кулаком, и подолом порванной формы слёзы и кровь. Опыт показывал, что о ней вспомнят, только когда придут за инвентарём, обругают, отведут к директору, поставят перед фиолетовым строем и публично накажут за то, что «сбежала». Она почти задремала, как вдруг её обдало холодным свежим воздухом — дверь чулана открылась. Талка вызволила её…

Талка, милая, почему не придёшь сейчас и не вызволишь её из этого ада⁈

Альта почти закричала, но прокусив ладонь до крови, переключаясь на физическую боль с атаки на её мозг, на её сенсоры.

Их учили контролировать боль свою и чужую, но Талке никогда не удавалось причинить боль другому, она не хотела этого и не могла себя преодолеть. Скорее взять часть боли другого на себя. Альта уговорила её пойти на службу, к которой у неё не было ни призвания, ни стремления. А Талка не смогла отказать, она привыкла быть старшей и защитницей для Кхани — белой местной птички, похожей на земного воробья. Так её называла только Талка. И она защищала, до конца, ценой своей жизни и рассудка. Это случилось потому, что, когда их загнали в ловушку, её названная сестра просто сбежала в окно. В надежде что Талка выпутается, справится…

Но не выпуталась и не справилась. Из неё выкачали всю информацию об их подразделении, и запрограммировали на ликвидацию высших чинов. Не учли только того, что она физически не способна была причинить кому-то боль, не то что убить. Она добралась и совершила то, на что её запрограммировали, но… над собой.

И сейчас Альта переживала тоже, что и её названная сестра. То, что её сломало, но не смогло переделать. Этот проклятый белый шум, нужен был, чтобы лишить любого воли и силы, сделать биороботом с ограниченным сознанием, и главное, чтобы она не смогла читать мысли и влиять на окружающих.

Альта вспоминала все ругательства на всех знакомых языках, задавая себе вопрос, как она могла так попасться. Глупо попасться. Ведь не юнга, как тогда, с Талкой, опытный боец-диверсант, может кто сдал. Кто сдал⁇!!! Вспоминать и анализировать становилось сложнее и больнее. Впрочем, пока их усилия успешны лишь на половину. Ей не сосредоточиться на пространстве за пределами маленькой комнаты с белым шумом, но себя она пока помнит… наверное, помнит… если ей не навязывают чужие воспоминания… Потому что сэтими воспоминаниями приходило чувство вины…

«Грёбаное чувство вины, которой не было и нет. Есть приказ, и тогда был приказ!!!»

А приказы не обсуждают. И она сбежала. Вместе с человеком, сказавшим ей эти слова. Они сбежали, бросив остальных, предоставив тем самим выбираться. Но тогда Альта не чувствовала никакой вины. Чувство вины пришло сейчас…

Но нет. Всё же, начало у этой истории было другим. Совсем другим. Началось всё не с этого. А с чего?

Ну, например, вот с этого.

Анка.

… Всё это было, в общем-то, банально и привычно до оскомины. И мы вежливо таращились на трёхмерку галактического сектора, в которую Батя, по своему обыкновению, тыкал пальцем за неимением лазерной указки. Карта нами была изучена до того, что уже отпечаталась на сетчатке. Собственно, — Батя нам ничего нового не сказал. А мы и так знали — в последний месяц в секторе зарегистрирована повышенная активность, число «всплесков» всё растёт, а что сей сон означает — никто пока не знает. Означать же это может только одно — Блоковцы опять что-то мутят. А что именно? Вот это и предстояло выяснить нам. «Всплески» явно указуют на то,