Метатель. Книга 7 - Ник Тарасов

Метатель. Книга 7

Глава 1

— Встречай, Артём, — Главный встал, и вокруг него поплыли символы — древние, первозданные. — Я — Главный!

Что он хотел этим сказать, я не намеревался уточнять. Копьё уже летело в него, а я телепортировался с другой стороны, запустив топор. В тот же миг перенёсся напротив, швырнув сюрикен. Пространство разрывалось моими прыжками, оставляя после себя трещины, как шрамы на лице реальности.

Главный изогнулся неестественным образом — позвоночник скрипел, словно ломаясь, но копьё пролетело в сантиметре от виска. Топор блеснул, срезая прядь его седых волос, но сюрикен вонзился в плечо с глухим хрустом. Кровь брызнула чёрной смолой, шипя на камнях.

— Неплохо, — он скривился, вырывая лезвие из плоти. — Но ты всё ещё играешь по моим правилам.

Я рванул вперёд, и тут «подарок» от Архитекторов пришёл в действие. Воздух сгустился, мир поплыл, замерев в янтарной ловушке замедленного времени. Мои мышцы горели, каждое движение давалось как сквозь кисель — тяжёлый, вязкий, бесконечный. Но я видел его.

Главный двигался. Медленнее, чем я, но всё же двигался. Его пальцы сплетали знаки, символы вспыхивали алыми рунами, растворяясь в воздухе. Его глаза — мои глаза — отсвечивали тем же мерцанием, что и кристалл который я прихватил в той комнате.

Система и его тело адаптировала к аватару Архитекторов.

Обрывки фраз разрушителей всплыли в памяти: «Он убивает двойников… Поглощает их силу… Храм Системы — его алтарь».

Главный не просто вёл меня сюда — он собирал пазл. Я был последним фрагментом.

Но думать было некогда — мы сошлись в ближнем бою. В замедленной реальности каждый удар длился вечность. Я видел, как его кулак заносится, мышцы напрягаются, сухожилия дрожат. Мой топор уже был в движении — лезвие вонзилось в его грудь, разрывая доспехи как бумагу. Время позволило рассмотреть каждую деталь: искры от стали, капли крови, застывшие в воздухе, гримасу боли на его лице.

Я бил снова. И снова. Каждый удар — точный, методичный, неумолимый. Второй удар — рёбра треснули, осколки кости впились в лёгкие. Третий — ключица сломана, плечо вывернуто. Четвёртый — челюсть сместилась с хрустом. Пятый — живот распорот, внутренности вывалились чёрным клубком.

Но Главный не падал. Его тело регенерировало — медленно, мучительно, но регенерировало. Мясо срасталось, кости вставали на место, глаза затягивались плёнкой, как у рептилии.

— Ты… не понимаешь… — его голос булькал сквозь разорванное горло. — Я… необходимость…

Шестой удар. Топор рассек его пополам от плеча до пояса. Время дрогнуло, реальность затрещала.

Меня выбросило из ускоренного восприятия.

БАМ!

Звуки, запахи, боль — всё обрушилось разом. Я рухнул на колени, топор выпал из онемевших пальцев. Передо мной, в луже чёрной жижи, корчилось тело Главного. Его верхняя половина пыталась ползти, пальцы царапали камень.

— Почему… — он хрипел, глаза мутнели. — Ты… должен был… стать мной…

Я поднялся, шатаясь. Где-то за барьером кричала Кира, била кулаками в невидимую стену. Виктор лежал на земле, лицо в крови, но пальцы всё ещё чертили в воздухе руны.

— Ты хотел силу? — я со всей силы пнул голову и она отлетела к стене, ударилась с глухим стуком. — Получай.

Но тело Главного не рассыпалось. Вместо этого оно начало пульсировать. Из разорванной плоти полезли щупальца — чёрные, блестящие, как нефть. Они сплетались в кокон, обволакивая останки.

— Артём! — Виктор закричал хрипло. — Это ловушка! Он…

Голос оборвался, словно кто-то перерезал горло звуку. Я увидел тот самый артефакт, который продолжал мерцать на его кисти. Кристалл, похожий на сгусток чёрной крови, пульсировал, втягивая в себя свет, воздух, саму реальность.

Топор в моей руке взвыл, я прыгнул вперёд, не думая, действуя на чистом инстинкте. Лезвие вонзилось в трещину артефакта с таким звоном, будто разбилось стеклянное сердце мира.

Вспышка.

Не свет — отсутствие света. Вселенная схлопнулась в точку за веками, вырвав из груди крик, дыхание, само сознание. Я провалился в чёрную пустоту, где не было ни времени, ни боли, ни страха. Только холод.

«Неужели всё?» — промелькнула мысль, слабая, как последний вздох.

А потом — удар.

Тело выгнулось дугой, волосы встали дыбом, зубы сомкнулись до хруста. Где-то вдали прозвучал голос, знакомый и безумно чужой:

— Артём! Дыши, чёрт возьми!

Ещё один разряд. Мышцы свело судорогой, но на этот раз я почувствовал — воздух ворвался в лёгкие, обжигая, как огонь. Глаза открылись на долю секунды: заплаканное лицо Киры, её руки, окутанные молниями, Виктор, прижимающий ладони к моей груди…

«Дефибриллятор…» — мозг выдал абсурдную картинку из прошлой жизни. Белый потолок больницы, запах антисептика, крики врачей…

Я телепортировался на метр вбок инстинктивно, едва увидев, как Кирина ладонь снова засветилась.

— Ах, ты ещё и убегаешь⁈ — её голос сорвался на визг. Она вскочила, молнии потрескивали между пальцами, волосы стояли дыбом, как у медузы. — Зараза! Я тебя тут спасаю, осваиваю навыки реаниматолога, понимаешь ли, а ты сбегаешь⁈

— Кир, я… — попытался я поднять руку, но тело не слушалось.

— Артём! Как ты посмел умирать⁈ — она бросилась ко мне, схватив за плечи. Её глаза были красными, губы дрожали. — Это уже второй раз! В следующий раз я сама тебя прибью, если ещё хоть раз!

— Не… не умирал… — выдавил я, с трудом фокусируясь на её лице. — Просто… вздремнул…

— Вздремнул⁈ — она тряхнула меня так, что зубы щёлкнули. — Ты превратился в уголь, идиот! Твоё сердце остановилось! Я… я…

Она замолчала, резко отвернувшись. Плечи дёргались. Виктор стоял в двух шагах, прислонившись к обломку колонны. Его лицо было бледным, на виске сочилась кровь, но он улыбался.

— Смешно? — я хрипло спросил, пытаясь сесть.

— Всё сразу, — он кивнул, глядя на Киру. — Вы оба — как два взрыва гранат в закрытой комнате. Шумно, опасно, но чертовски эффективно.

Кира фыркнула, вытирая лицо рукавом.

— Где… Главный? — я огляделся. Руины храма были погружены в странную тишину. Порталные сферы погасли, элитники лежали неподвижно, а Дмитрий…

— Там, — Виктор махнул рукой в сторону алтаря.

Тело Главного наполовину поглотила чёрная субстанция, вытекавшая из разбитого артефакта. Она пульсировала, словно живая, обвивая его как корни. Лицо… наше лицо… было спокойным. Глаза закрыты.

— Он пытался переписать реальность в последний момент,