Всесильный. Вернуть дворянство - Владимир Мухин

Влад Эмм

Всесильный. Вернуть дворянство

Глава 1

Не думал, что так умру.

Редко размышляешь о смерти в восемнадцать лет, когда только перешел в выпускной класс академии. Но у судьбы, как выяснилось, извращённое чувство юмора. И вот, сейчас я лежу на дне глубокой ямы посреди леса, и вокруг меня — грязь. Грязь повсюду: она стекает по земляным стенам, покрывает дно провала, даже, кажется, падает с неба вместе с дождём, смешиваясь с холодными каплями. Влажный воздух пропитан запахами сырости, гнили и плесени, а на губах застыл солоноватый привкус крови. Тело раздирает адская боль, но хуже всего правой ноге — её я сломал при падении.

Другой бы на моём месте орал во всю глотку, но я привык терпеть. Младший наследник рода, лишённый магии, которому вечно приходилось держать удар — я всегда выезжал на личных качествах. Трудности меня не пугали. К тому же я так устал, что болевые рецепторы притупились, и стало как-то наплевать. А главное — за мной гнались выродки с пушками, которых послал родной батя. Тут особо не поорёшь, даже если захочешь.

Наследник рода Багровых в грязной яме — та ещё картина. Мы славимся богатством во всей губернии и держим первенство в негласной борьбе между кланами. Наследники знатных семей ходят в золотой унитаз, а не ждут своей смерти в грязи.

Как я дошёл до жизни такой? История проста и горька.

Заклятые друзья отца решили уничтожить весь род, и взялись за дело основательно — вцепились, словно питбули. У нас не было слабых мест, и враги могли разве что сломать зубы о родовой герб вместо серьёзных укусов. Тогда эти черти нашли другой путь — взялись за меня, как за слабое звено всей цепи. Плели интриги, устраивали подставы, распускали грязную ложь. Делали всё, чтобы отец меня возненавидел.

Казалось бы, непростая задача. Но у заговорщиков появился неожиданный союзник — мой старший брат, который панически боялся конкуренции за наследство. Сам по себе он мало что представлял; если б не возраст и магия, отец давно бы разжаловал его в конюхи. Дмитрий вечно трясся от страха, что если я активирую дар, то заткну его за пояс в два счёта. Тогда отцу придётся отдать мне наследство, а старший сын останется не у дел. Конечно, я бы никогда не бросил брата, но разве ему объяснишь?

Я стал костью в горле у родственников, и всё покатилось к чертям. Сначала одна драка с моим участием, потом вторая. За ними — подстава перед партнёрами рода. И всё это приправлено соусом грязных сплетен.

А мой отец… Он всегда был помещиком старых правил: грубый, вздорный тиран, не привыкший ни с кем церемониться. Объяснять ему что-либо — бессмысленная затея. От попыток оправдаться он лишь сильней свирепел, того и гляди придушит голыми руками.

— Не смей перечить, щенок! Ты лишен магии и опозорен. Так ещё имеешь наглость со мной оговариваться!!! — орала бородатая гора мышц, сидя в родовом тронном зале.

— Отец, я не срывал тот прием! Ты же знаешь… Они сами подожгли бальный зал, я даже не стоял рядом. А сын Бобровых получил неспроста. Я не мог терпеть оскорбления, вот и врезал, взыскав сатисфакцию, — в очередной раз пытался пояснить патриарху, но как всегда безуспешно.

Будь я жалким подхалимом, как Дмитрий, отец бы мог успокоиться. Но меня с детства отличала твердость характера и правдивость. Я не мог молчать, зная, что кто-то не прав. А тем более, выставлять себя идиотом, принимая нападки Света.

Напряжение нарастало день ото дня. Вскоре отец смотрел на меня, как на злейшего недруга. И в один прекрасный день я услышал от патриарха роковые слова.

— Ты больше мне не сын, Даниил! Я устал терпеть вздорный характер. К тому же ты лишён магии, и не принесешь пользы роду. Я долго думал и все решил. Наша семья должна от тебя избавиться, — отец выдержал паузу, желая пощекотать мои нервы.

Но я знал, что последние лет пятьдесят наследников не убивают. Хотя раньше лишенный магии дворянин подвергался жестокой расправе. Это было в порядке вещей.

Честь рода важнее всего. В роду должны остаться только самые сильные, во имя будущих поколений.

Звучит как страшная сказка, не так ли? Никогда не понимал этих средневековых традиций, каким-то странным образом дошедших до наших дней. Но отец считал по-другому, ненавидя все современное.

— Изгнание! — прогремел он, видя, что я не падаю в обморок и даже не бледнею от страха. — Ты будешь отлучен от рода и выслан за пределы усадьбы с лишением прав на наследство.

— Нет, как же так? Ты не можешь так поступить, это несправедливо! — прогремел звонкий, отчаянный крик. Не мой, моей милой матушки, которая очень меня любила, понимая, что патриарх совершает ошибку.

Женщина средних лет с точеной фигурой и утонченными чертами лица. Настоящая красавица, эталон дамы Высшего света с музейной картины. Ее насильно выдали замуж в далекой юности, сделав служанкой на побегушках злобного самодура.

Мне было как-то плевать. Прекрасно знал, что к этому шло и заранее потихоньку готовился. Мольбами ситуацию не исправить. А угрожать отцу не могу, нет рычагов давления.

Все просто. Я был не стойким героем перед лицом катастрофы, а скорей реалистом, знавшим, что истерика ничего не решит. Мама не могла сдержать эмоции, как любая женщина на ее месте. Она кинулась патриарху в ноги, пытаясь его разжалобить.

На что был один ответ, точнее рык кровожадного зверя, в которого превратился отец.

— Хватит, женщина! Мое решение неизменно. У него будет три часа: собраться и покинуть усадьбу, — в ярости завопил патриарх.

— Достаточно даже двух, — проворчал я и пошел собираться в дорогу.

Не скажу, что мне было сладко. Отец, которого раньше любил, и на которого хотел быть похожим, лишает меня всего, выкидывая как последнюю шавку. Разве можно это спокойно принять?

Но мысли занимало другое. Нужно думать, как обустроиться в городе и что делать дальше. Горевать можно сколько влезет, но позже. Пока лучше обдумать план, который вынашивал на случай такого исхода.

Я быстро собрал мозги в кучу, отправился в свою комнату, надел походную одежду и взял необходимые вещи.

* * *

Воспоминания резко прервались. За шиворот попала вода. Я перестал ощущать сломанную ногу и боль от царапин по всему телу. Не знаю, хорошо это сейчас или плохо.

Куда важнее,