Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей

Сага о Головастике. Начало

Глава 1. Особая золотая память

Как я стал путешественником между мирами? Когда и как это со мной случилось? Ну и вопросы у вас. В детстве, конечно. Лет в восемь. Правильно говорить, в первом по счёту детстве. Но то, что их у меня было много, узнал я сравнительно недавно.

Как только приснится, что снова стал карапузом в школьной форме лимонного цвета, а вокруг открытый космос и рой золотых пчёлок – сразу понимаю, что… Нет, не родился заново, а всё… Опять всё начало повторяться. То есть, совершаться на новый лад.

Иногда сам себя в зеркале не угадываю, не то что свою одёжку или октябрятские значки, школьные эмблемы. Или ранец для учебников. Зато пчёлки всегда знакомые. Не раз… жалили, а потом в космос запускали.

Одинаковым всегда было только то, что и в первый, и во второй, да и в этот, третий раз, я был и остаюсь самым обыкновенным мальчишкой. Но о своих прошлых приключениях никогда не помнил. Или меня кто-нибудь заставляет о них не помнить.

Всё что в памяти сейчас, происходило в этом, в последнем детстве.

Само собой, я ни о чём таком никогда не догадывался. Хотя… Частенько замечал неладное. Например, знал многое наперёд. Умел всякое такое, чему никогда и нигде не учился. Всегда разговаривал и сейчас разговариваю заумно. Сколько себя помню, столько и умничаю. Но все эти странности объяснял себе врождённым талантом. Или дурной наследственностью, она, как выяснилось, у меня ещё та. А иногда думал, что предвидеть будущее умеет каждый человек.

Вот только до школы всё это со мной произошло или уже на каникулах после первого класса, наверняка сказать не могу. Я сейчас не о путешествиях, а об отправной точке. О самом начале, о шаге, после которого в очередной раз оказался в новой «колее».

До сих пор не понимаю, как такое возможно. Раз за разом возвращаться в малолетний возраст и проживать несколько лет заново. Но вернёмся к моменту последнего «перерождения», о котором и сегодня в памяти дырка от бублика. А в дырке яркая зелень, летнее тепло и соседские мальчишки, митингующие посреди улицы…

* * *

Помню, как все мы громко посмеивались над незнакомой девчонкой, появившейся в наших владениях. В нашем провинциальном частном секторе, укрывшимся от центральных улиц частоколом многоэтажек.

В те времена все города и городки неформально делились на мелкие княжества – на районы, которые вечно враждовали. Поэтому мальчишки всегда охраняли свои улицы от чужаков.

А девочка была в ярком платьице, с растерянной улыбкой на кукольном личике. По крайней мере, тогда мне так виделось. Смотрела на всех огромными зелёными глазами и очень серьёзно, без тени сомнения, отвечала на наши расспросы и колкости. Это внушало малоприятный трепет, похожий на страх, но все мы стыдились показать его, поэтому бодрились и подтрунивали дальше.

Вот тогда я и спросил эту умницу, знает ли она, сколько детей у неё будет или не знает. С чего вдруг о детях, в памяти опять ни зацепки, ни намёка. Скорее всего, захотел выпендриться. Или из-за того, что у меня в то время только что появился младший братишка, а я до самого его рождения ничего подобного от родителей не ожидал. Оттого в душе могла затаиться досада из-за неведения житейских премудростей.

Знать о следующем космонавте тоже было интересно, но личные вопросы всегда во мне вызывали настороженность. Поэтому захотел сбить с толку, а то эта девочка уж больно складно отвечала и знала, или врала, что знала обо всём подряд, даже о жизни на Марсе.

Взгляд её перестал блуждать по нашим лицам и замер на мне, после чего она строго спросила:

— А сам не боишься заглянуть в будущее?

— Какое будущее? Твоё или моё? — схохмил я тогда и сразу пошёл в атаку: — А ты, часом, не ведьма?

— А если ведьма, не забоишься узнать, что с тобой будет?

— Валяй. Только ручку золотить не буду. Ты же не цыганка, — согласился я без всякой охоты, а для оживления притихших дружков продолжил дурачиться: — Кто-нибудь ещё хочет погадать на судьбу, на детей?

В ответ дружки загомонили:

— Я хочу. И я. Мне тоже! Давай уже предсказывай, — и так далее.

Я, вроде бы, говорил всё это, что готов услышать о будущем, и говорил искренне, а сам почему-то пятился назад. Потом боком-боком и затерялся за спинами приятелей. А девочка с уставшими глазками по-взрослому вздохнула и, не обращая на меня внимания, на самом деле начала пророчествовать.

Она по очереди брала всех за руку, что-то шептала, о чём-то ненадолго задумывалась, а затем торжественно произносила:

— Две девочки. Девочка и мальчик. Два мальчика и девочка.

Участники предсказаний вели себя по-разному. Кто-то глупо и без остановки смеялся, кто-то озадаченно чесал затылок, кто-то нервно грыз ногти. В конце концов, подошла моя очередь, и я обречённо протянул зеленоглазке левую руку. Она недолго с ней повозилась, куда-то нажала, а потом удивлённо воскликнула:

— Ага! Вот он ты. Слава Богу, нашёлся.

После такого возгласа у меня внутри разом похолодело.

«Нашёлся? Я что, когда-нибудь терялся? Может это она за то, что сразу не подошёл за предсказанием?.. Что такого возомнила о себе эта фифа? Кто она на самом деле? Вдруг, по-настоящему ведьма?» — примерно такие мысли зажужжали тогда в голове, как осы над перезрелой грушей, и каждая пребольно жалила, когда ловил их по одной, чтобы хорошенько обмозговать. Отчего становилось ещё обиднее, ещё страшнее.

Когда справился с волнением, поспешил отшутиться:

— А вот и я. Самый многодетный марсианин в городе. О чём ещё мои инопланетные родичи проболтались?

Все вокруг замерли и уставились на предсказательницу, которая не торопилась поведать о моих детских количествах.

— Давай-давай. Ему тоже ребятёнков предскажи. Штук семь ему! Пусть порадуется, — загомонили дружки после неловкой паузы, но девочка и бровью не повела.

Выждала минуту, другую, пристально глядя мне в глаза, потом снова печально вздохнула.

— Ты пока не знаешь, что вот-вот сделаешься посредником. Посредником… Посредником между… Потом всё поймёшь. Скоро уже пробьёт твой час.

Предсказательница отвела взгляд и продолжила, как бы между прочим:

— А на счёт детей,