Берег ночью. Сборник малой прозы. - Мария Семеновна Галина

Мария Галина

Берег ночью.

Сборник малой прозы.

На границе света и тьмы

Мария Галина — автор весьма коварный, что для писателя скорее достоинство, чем недостаток. Стоит читателю, проглотившему одну-две книги Галиной, решить, что он-де знает, «что там внутри тикает», как она его обманывает. Вот вышли книги в жанре «твердой» научной фантастики — «Прощай, мой ангел», «Волчья звезда», «Глядящие из темноты», а потом серьезного читателя обломали — воспоследовали культурологические фантасмагории «Гиви и Шендерович» и «Хомячки в Эгладоре».

Но, едва расслабившись, читатель настроится посмеяться, как его постигает книга в жанре «хоррор». Вот эта.

При этом страхи в ее повестях явлены нарочито в разных обликах. «Луна во второй четверти» ближе всего к традиционному хоррору, пусть и в декорациях русского Севера. «Берег ночью», напротив, ближе к научной фантастике, к. тому направлению, что рисует грядущую гибель цивилизации в результате неких глобальных катастроф. «Дагор» и «Сержант ее величества» стилизованы под английскую прозу времен «заката империи», о чем будет особый сказ.

Что же объединяет эти повести и что отличает их от научно-фантастических романов М. Галиной, в которых тоже немало страшных событий?

Сначала ответим на второй вопрос.

В «Волчьей звезде и «Глядящих из темноты», как и в повестях, входящих в эту книгу, перед читателем поставлена некая загадка, на которой и строится действие. Но эта загадка в принципе разрешима. Ужасы получают объяснение — фантастическое, что задано рамками жанра, но объяснение.

В представленных здесь повестях загадка, как правило, неразрешима. В «Луне во второй четверти» нам, кажется, предлагают рациональное объяснение событий, превращающее повесть ужасов в детектив, этакую «Собаку Баскервилей» у Белого моря (а сверхъестественное объяснение в детективе — это дурной тон, как будет сказано аккурат по поводу «Собаки Баскервилей» в «Сержанте Ее Величества»). Но заключительный эпизод рациональное объяснение не то, чтобы отменяет, но делает необязательным,

То же самое и в «Береге ночью». Какая катастрофа погубила цивилизацию, кто вытесняет с поверхности Земли вымирающее человечество пришельцы? Мутанты? Порождения сатанинские? Читатель в отличии от героев волен выбирать, но фраза из этой повести могла бы стать эпиграфом ко всей книге: «Мир сводит нас с ума только потому что существует».

Общая же, пунктиром проходящая через все произведения тема «поедания душ». Или астральных сущностей, если угодно. Нечто неназываемое, поглощающее душу человека, присваивающее его облик, мысли, воспоминания, любовь близких — что может быть страшнее, где бы ни происходило дело — в русской глубинке, в далеком будущем, в африканских джунглях или в викторианской Англии?

Особливо надо сказать о текстах, именуемых М. Галиной «колониальными».

Призраки Британской Империи давно тревожат воображение автора. Противопоставление холодной, рациональной метрополии, воплощением которой служит Шерлок Холмс, и загадочных, преисполненных колдовских тайн колоний уже встречалось в стихах Марии Галиной — и в снискавшем широкую известность «Доктор Ватсон вернулся с афганской войны...», и в недавнем стихотворении «Восток».

Говорят, есть на востоке зверь крупнее иных зверей,

По нему англичане палили из батарей,

Говорят, он ходил в ночи вокруг лагерей,

Звал солдат голосами их матерей,

И они уходили в ночь.

Сам полковник Моран стрелял по нему с руки...

Сюжет, вполне параллельный «колониальным» повестям. Только в повестях вместо Азии — Африка, столь же часто являющаяся ареной действия у поздних викторианцев. И не случайно самых знаменитых из них — Конан Дойла и Киплинга мы встретим среди персонажей «Сержанта Ее Величества». (Впрочем, сильнее всего ужас западного человека перед вторжением в его рациональный мир древнего колдовства выразил автор не английский, но американский — Г. Ф. Лавкрафт, дух которого витает в «Дагоре».) Но писатель современный не столь ужасается происходящему, сколь наблюдает, встает «на границе света и тьмы» («Берег ночью»), и может рассказать о тех, кто глядит на нас из темноты.

Космоса? Ночи? Души?

...Говорят, что этого зверя убить нельзя,

Что сойдет с ума глядевший ему в глаза.

Говорят еще, он ходит на двух ногах...

Наталья Резанова

Берег ночью

повесть

* * *

Зимой самое приятное — сидеть в протопленной комнате, да слушать, как воет ветер под застрехой, как старается ворваться в окно, как бьется в плотно закрытые ставни, налегает на дверь… В такие дни вся ребятня поселка сбивается в кучу в одном общинном доме — его и протопить проще, и все на виду, а старшие — еще и при деле, потому что чинят сети или мастерят какую — нибудь мелкую утварь. Под присмотром взрослых, конечно, — одной — двух женщин помоложе, да какой — нибудь старухи с дурным характером, которая всеми заправляет. У старух всегда дурной характер — может, потому, что они все время командуют?

Когда ветер вот так воет, порою кажется, что, если постараться — то ли прислушаться повнимательнее, то ли наоборот, сделать вид, что думаешь о чем — то своем и ничего не замечаешь, — то тебе удастся различить в этом вое членораздельную речь. Человеческие слова. Но говорит ветер, должно быть, о чем — то очень страшном. Может, выманивает за порог, туда, где на голом берегу крутятся маленькие снежные смерчи, а волны ударяются о край песчаной косы, перегораживающей залив, перекатываются через нее и обрушиваются на песчаный берег, оставляя там горы плавника и тела диковинных морских созданий. А может, он зовет вовсе не к морю, а наоборот, наверх, в горы, чьи вершины сливаются с мутной белизной зимних небес. Странные вещи иногда говорит ветер, раз находятся люди, которые, и верно, выкидывают всякие штуки, наслушавшись его речей. На моей памяти не было такой зимы, когда бы кто — нибудь в поселке не сходил бы с ума — кто на время, а кто и навсегда.

Обычно такого безумца вяжут и старухи отпаивают его какими — то своими снадобьями. Чаще всего он приходит в себя. Что происходит с теми, кто в себя так и не приходит, я тогда не знал — это касалось одних только старших.

Наутро, когда буря стихает, тоже есть, чем заняться. Наружный вход ветер заносит песком, смешанным со снегом и приходится вылезать через верхнее окно, чтобы отгрести заносы, но зато до чего забавно потом бродить