Эхо 13 Род Которого Нет. Том 1 - Арий Родович

Глава 0. Ну как всегда...

Иногда мне кажется, что вся моя жизнь — это затянувшийся пролог к чужому триумфу.

Глупо начинать рассказ с возраста, но он — моя новая граница. Рубеж, который я не перешёл. Сегодня мне 40.

Я был вундеркиндом, одним из тех, кого любят газеты. В 16 лет — диплом с отличием, в 17 — публикации в международных журналах. Математика, химия, физика, нейросети, инженерка — всё давалось так, будто я знал это с рождения. Я не просто учился, я чувствовал алгоритмы, чувствовал формулы, схемы и схемы схем.

К 18 я был в «Гелиоса» — корпорации, которую боялись даже те, кто её финансировал.

Разрабатывающей технологии нового поколения: оружие, медикаменты, усилители, интерфейсы для госструктур. Весь мой мозг — был их.

Я стоял в туалете бизнес-центра “Альфа”, умывался холодной водой и смотрел в зеркало. Оттуда на меня глядел человек, который всё ещё надеется. Надеется, что вот-вот, через пару минут, Владимир выйдет на сцену и скажет:

— Это не я. Это он. Это Аристарх.

Я даже костюм купил. Чёрный. Классика. Сидит на мне, как на чужом теле — вроде мой, а будто не про меня. Волосы уложены. Борода подровнена. Даже носки сменил — уже достижение, учитывая моё стандартное состояние: “сутками работаю над проектом, который в итоге назовут чужим”.

— Ты гений, Аристарх, — пробормотал я отражению. — В три года читал. В пять — решал квадратные уравнения. В шестнадцать — закончил университет. В восемнадцать — устроился в корпорацию мечты. В сорок — стоишь в туалете и надеешься, что кто-то скажет «молодец».

И ведь надеялся. Думал, что он хотя бы раз проявит человечность. Ведь он знал — мой день рождения. Знал, что именно этот проект я готовил и отдал всю душу. Всё было готово: черновики, схемы, видеофиксация. Я хотел выложить всё. На сцене. Перед всеми. Доказать, что все его «проекты» — мои.

Помните имплант «Мнемос» — нейроинтерфейс, который теперь в каждом солдате спецназа? Я его написал за шесть ночей. Или автономный энергоконтур, который позволил «Северу» держать оборону 32 часа в осаде? Мой расчёт. И новый прототип боевого стабилизатора с ЭМ-ядром — тоже мой.

Я выдохнул, вытер руки и вышел в зал.

Зал назывался “Альфа”. Не потому, что для альф, а потому что для первых. А я — не первый. Я просто мимо проходил.

Минимум четыреста человек. Камеры. Свет. Министры. Журналисты. Президент в списке гостей. Всё как надо. Я участвовал в логистике — знаю, где должна быть охрана. А вот один у стойки кофе и второй у гардероба — явно не по протоколу. Я сам помогал в логистике мероприятия. Эти позиции не предусмотрены. Оба смотрят в мою сторону.

Меня пасут.

На сцену вышел он.

Владимир.

Красивый. Высокий. Статный. Костюм сидит идеально. Голос — уверенный, бархатный. Улыбка — как визитка: отрепетированная, под каждого. Он умеет нравиться. Министрам. Их жёнам. Их детям. И если надо — их собакам. Он не просто харизматичен — он точно знает, с кем и когда быть нужной версией себя. Владимир — это человек, который умеет вылезти из любой жопы сухим, а потом ещё выставить это достижением года.

Он вышел под аплодисменты и начал:

— Сегодня мы презентуем миру технологию, которая изменит будущее…

“изменит будущее…” Ты максимум, что мог изменить в этом проекте — это сорт кофе в офисе.

— Этот проект стал для меня личным вызовом…

Личный вызов? Для тебя вызов — это выбрать галстук под цвет носков.

— Мы работали над ним днём и ночью…

Ты ночью максимум пил с «партнёрами» в сауне, пока я, на обезболе и с температурой, писал ядро, рисовал графики и собирал схемы.

— И благодаря нашей команде…

На экране появились мои слайды. Мои схемы. Мои пометки “дописать позже”. Даже заголовок в черновике, который я забыл стереть.

Он не редактировал. Он просто выгрузил папку и пошёл на сцену.(А может даже не сам он а его секретарша которая часто делает ему омлет)

Я сделал шаг вперёд. И тут же перед до мной появился охранник

— Нам приказано вас сопроводить. Пройдемте с нами, пожалуйста, — сказал один, вежливо, но с пустым взглядом.

Я хотел выйти. Хотел сказать правду. Но уже знал: поздно.

Я не стал спрашивать “куда” и “зачем” — ответы были очевидны. Второй охранник уже стоял сзади. Всё организовано. Чётко. Без шанса.

Вот где я просчитался. Я увидел охрану. Я знал, что что-то не так. Я мог уйти. Мог дождаться. Мог не идти в зал.

Но я переоценил себя. Я — аналитик, да. Умный, да. Только вот мое мнение не всегда бывает правильным, и сейчас оно подвело меня: я всегда считал Владимира поверхностным пустышкой. Напыщенным ублюдком с лицом для ТВ. А он меня переиграл. Или хотя бы — предугадал.

Меня мягко взяли под руки и повели в сторону кулис.

— …я горжусь тем, что возглавляю этот проект…

А я горжусь, что не выхватил у охранника пистолет и не выстрелил тебе в колено, чтобы ты больше не мог путешествовать.

Меня сопроводили в кабинет за сценой. Маленькая комната. Кожаный диван. Пустые стены. Ни слова. Я сидел и ждал, больше мне ничего не оставалось, дверь закрыли с той стороны.

Минут через десять — дверь открылась.

Вошёл он.

Владимир.

Даже сейчас — безупречен. Костюм сидит. Запах дорогой. Лицо уверенное.

— Аря, ты ведь не думал, что тебя пустят на сцену? — сказал он, будто между делом, будто обсуждает погоду, а не мою жизнь.

— Ты знал. Ты всё знал.

— Я знал, что ты слишком умен, чтобы влезать в шоу. Но вдруг у тебя слабость. Вдруг ты поверишь, что мир честен. Ты — не публичный. Ты — код. Формулы. Схемы. А я — люди.

Он положил руку мне на плечо. Почти бережно. Почти по-отечески.

— Ты уволен, Аря. Но… спасибо тебе. Искренне. Без тебя бы не получилось.

— Это мой проект. Все они были моими…

— И всё же теперь — они мои. И, кстати… с днём рождения.

Он ушёл.

А я остался. Под дождём. Без слов. Без сил.

А потом — бар.

Бурбон. Второй. Коктейль. Третий. Мир плыл, и я плыл вместе с ним.