Эхо 13 Род Которого Нет. Том 1 - Арий Родович

Сначала его чуть повело, словно от удара, но он удержался. А потом я увидел то, что, казалось бы, невозможно увидеть.

От него во все стороны начали расходиться нити. Тёмные, глубокие, словно сотканные из густой тени, они тянулись прочь, переплетались, извивались, как живые. Струны Эхо.

Я знал о них. Все люди знают. Но никто — никто — не видит их в таком виде. Даже маг, когда плетёт заклинание, видит только собственную вязь, только в своём восприятии. Снаружи можно заметить лишь результат — шар пламени, вспышку света, ледяной клинок. Но не само плетение.

А тут его видел каждый. И каждый понял, что это не магия в привычном виде. Что-то другое. Более древнее. Более сырое.

Вокруг стало тише. Даже барон и граф на миг осеклись. А я, глядя на эти струны, впервые за много лет почувствовал, что и вправду не всё в этом мире я способен просчитать.

Пресс-конференция Аристарх

Когда я окончательно пришёл в себя, я уже готовился к тому, что сейчас со всех сторон посыплются вопросы. Люди в толпе переглядывались, некоторые журналисты уже перехватывали микрофоны, военные начали чуть выдвигаться вперёд, чтобы «прикрыть» своих хозяев.

Но в этот момент всё оборвал глухой, ровный гул. Он шёл откуда-то сбоку, накатываясь неторопливой, но неумолимой волной. Головы повернулись сами собой — и журналисты, и солдаты, и даже барон с графом.

Взгляд, который ещё секунду назад был прикован ко мне, сместился в сторону.

Я тоже обернулся.

И тогда всё стало ясно. Чёрный, словно поглощающий свет, матовый кузов. Ни эмблемы, ни герба, ни номера. Только чистые линии, строгие, как приказ. Даже на расстоянии чувствовалось, что это не просто машина, а символ. Символ власти, к которой не подходят без вызова.

Я прекрасно понимал, почему на ней нет номеров. Никто в здравом уме её не остановит. Те, кто следят за дорогами, в такой момент предпочитают внезапно уйти «на перерыв» или найти себе срочную работу в другом конце города.

Толпа начала расступаться, словно сама собой.

Барон чуть приподнял подбородок, но уголки губ на мгновение дрогнули. Граф — тот и вовсе стал неподвижным, как статуя, только взгляд его стал внимательнее, жёстче.

А у меня внутри вспыхнула мысль, что всё, что происходило до этого — их пафосные речи, спор за завод, даже моё падение в темноту вместе с ядром — возможно, всего лишь прелюдия к тому, что сейчас выйдет из этой машины.