Эхо 13 Род Которого Нет. Том 1 - Арий Родович

в мой ритм. Тогда, в горячке, я воспринимал это как процесс, который идёт сам собой. Сейчас же, с холодной головой, понимал: я буквально заставил её Эхо проснуться. Не просто подтолкнул, а втянул, оживил и дал новый ритм.

Если это получилось с Ольгой, у которой Эхо выглядело почти разрушенным, то что мешает сделать то же самое с кем-то другим? Я вспомнил служанку, которую видел с Сергеем. Нити у неё были тоньше, слабее, но магия в них всё же жила, едва теплилась. Получается, что почти у каждого она есть, пусть и в спящем виде.

А значит… Я сделал глоток кофе, чувствуя, как горечь расползается по языку. Значит, в теории, я мог бы дать магию любому. Пробудить то, что в нём дремлет. Может быть, не сразу, не в полную силу, но достаточно, чтобы человек стал другим. Это звучало как слишком опасная идея, чтобы делиться ею вслух. О таком знании могут мечтать слишком многие — и не из тех, кому стоит его доверять.

Вчера я видел, как эти струны подчинялись, как они тянулись ко мне сами, стоило только коснуться. Но я всё ещё не до конца понимал, почему это работало. То ли я нашёл правильный ритм, то ли сам ритуал создавал условия, в которых Эхо не могло сопротивляться. А может, это просто моя особенность — вмешиваться в чужие нити и менять их. Если так, то и цена, скорее всего, будет особенной. И платить придётся мне.

Яков предупреждал, что копать глубже опасно. И теперь, сидя с кружкой кофе в руках, я понимал, что он был прав. Вчера мне удалось выйти целым, но если повторять это снова и снова, вопрос уже не в том, смогу ли я, а в том, когда меня это убьёт.

Я сделал ещё один глоток, глядя в туман за окном. Мысль о том, что я могу пробудить магию почти в любом, уже не отпускала. Это слишком опасно, чтобы проверять без понимания последствий, но и слишком важно, чтобы оставить без ответа. Похоже, смысл моего родового Эхо куда шире, чем я представлял. И если я действительно способен сделать любого человека магом, пусть даже с минимальной силой, то нужно знать об этом всё — как это работает, к чему приведёт и сколько за это придётся заплатить. Этот разговор придётся провести с Яковом. И чем скорее, тем лучше.

Я допил кофе и отставил кружку. Чем дольше сидел, тем яснее становилось — тянуть разговор с Яковом нельзя. Со вчерашнего дня висит вопрос про монстра: кто его убил и зачем. Всё слишком чисто, слишком вовремя. Похоже на почерк Якова. Теперь к этому добавилось ещё одно — то, что произошло с Ольгой. Если я действительно могу пробуждать Эхо у других, это ломает весь привычный порядок. Маги держатся за привилегии именно потому, что остальные до Эхо дотянуться не могут. Убери разрыв — и вся система треснет.

Я читал в фантастике, как герои, превозмогая себя, вызывали бурю или рушили горы — и платили за это годами жизни, отрезанными с конца. Звучало пафосно: «умер бы в пятьсот двадцать пять, а теперь умру в пятьсот». Ни один автор, правда, не доводил дело до того, чтобы герой реально дожил до этих пятисот лет и сказал: «ну да, отдал тогда пять».

А у меня всё проще — и куда менее романтично. Я плачу прямо сейчас. Каждый раз, когда беру на себя больше, чем могу, меня просто вырубает на часы. Максим Романович — четыре часа жизни. Ольга — пятнадцать. Суммарно — почти сутки за последние двадцать четыре часа. Пока я валялся без сознания, мир двигался дальше, враг качается, а я стою на месте. И, в отличие от сна, это не отдых — я нахожусь в полном бессознательном состоянии, не в силах сделать хоть что-то. Я понимаю: чем сложнее задача, тем дольше потом провал. И в какой-то момент это «дольше» может стать «навсегда».

Есть и плюсы. После таких провалов каналы силы работают чище, струн видно больше, они лучше слушаются. Понимание углубляется. Но если каждый раз за это платить временем, рано или поздно часы сложатся в годы. Простая арифметика: даже если «терять» по одным суткам в неделю — за десять лет это 52×10=520 суток. Полтора года жизни, выбитых из календаря. Если две — 1040 суток. Почти три года, 2,85, если точнее. И это без учёта обычного сна. Сегодня повезло: Яков подвёл ритуал к вечеру, и потерянное наложилось на ночь. Проведи я то же утром — я бы просто пришёл в себя ночью и похоронил весь день.

Мысль неприятная, но ясная: пока сил мало, я расплачиваюсь не метафорами, а часами. Когда вырасту — смогу закрывать эту цену силой, не выкраивая время из собственной жизни. А до тех пор придётся считать. И спрашивать.

Я поднялся из-за стола. Вопросов к Якову стало два. Первый — про монстра. Второй — про пределы моего родового Эхо и то, что я сделал с Ольгой. Если я правда могу стирать границу между «магами» и «остальными», то нужно понимать механику, риски и правила игры сейчас, а не потом. Пора его найти.

Я поднялся из-за стола, но прежде чем выйти, обернулся к тёте Марине.

— Спасибо за кофе, тётя Марина, — сказал я. — Сегодня он был особенно хорош.

— Всегда пожалуйста, молодой господин, — ответила она с тёплой улыбкой. — Приходите почаще, пока горячий.

В холле я столкнулся с Яковом. Он как раз надевал перчатки.

— Доброе утро, господин, — произнёс он, чуть склонив голову. — Сейчас самое время отправиться на заводы. Дороги безопасны, а меня ждут неотложные дела в городе. Нужно забрать документы госпожи Ольги из университета — напомню, она поступила на экономический факультет — и оформить ряд сопутствующих бумаг.

— Каких ещё бумаг? — нахмурился я.

— Брачных, — ответил он с той самой спокойной интонацией, от которой хочется переспросить, чтобы убедиться, что не ослышался. — Я специально подготовил ритуал так, чтобы произнесённая госпожой Ольгой формула связала вас не как господина и слугу, а как мужа и жену. Таким образом она, во-первых, действительно не сможет вас предать, а во-вторых… вам и так уже пора жениться. — Он позволил себе едва заметную усмешку. — Вы, молодой господин, в девках засиделись.

— Я… — начал было я, но он, будто не заметив, перебил, уже поворачиваясь к