Старая школа рулит - Дмитрий Ромов

Второгодка. Книга 1. Старая школа рулит

0. Бешеный

Март 1995, Верхотомск, областной центр

— Никитос! — позвал я.

Мой товарищ оторвал взгляд от круглосуточного ларька и обернулся, выпустил из руки разлапистую сосновую ветку. Она пружинисто взмыла, возвращаясь на место, закачалась. Сверху полетели редкие снежные хлопья.

— Ну, ты как? — подмигнул я.

С этим делом он был весь на стрессе, на нервáх, осунулся, на привидение стал похож. Да я и сам был на взводе.

— Нормально, — неохотно ответил он и отвернулся.

— Никит, хорош уже. Мы с тобой кто?

— Чего? — он снова повернулся ко мне и нахмурился.

— Ну, — развёл я руками, — кто мы с тобой такие?

— Менты, — ответил он с презрением и сплюнул на облизанный солнцем и заледеневший к вечеру снег. — И дебилы, вот кто.

— Блин, братан, ну хорош уже, — примирительно улыбнулся я. — Понятно, что менты, я ж не об этом. Мы с тобой последние защитники справедливости, забыл? Весь мир только на нас и держится. И у нас есть принципы, так?

Он кивнул и посмотрел в сторону, на дорогу, по которой, стуча шипами, промчал бордовый «Пэтрол».

— Если бы не эти принципы, — мрачно сказал он и достал из кармана пачку «Парламента», — мы бы с тобой давно на таких же гоняли.

Это он, чтоб меня позлить. Была у него такая привычка.

— Нет, братишка, — невесело усмехнулся я. — Если бы не эти принципы, я бы сейчас здесь не стоял, потому что тогда в Афгане, в том ущелье ты помчался бы с первым отделением спасать свою шкуру. Вот что было бы. А потом и сам остался без башки, потому что я бы уже не смог вышибить мозги тому духу, да? И гранату тоже, наверное, помнишь? Не забыл ещё?

— Не забыл, — процедил он сквозь зубы и снова уставился на ларёк, разминая в пальцах сигарету. — Только с тех пор многое изменилось и никаких принципов и правил давно не осталось. Посмотри вокруг. Каждый сам за себя и выживает, как может.

— Ты походу американских боевиков насмотрелся. Ладно, короче, хочешь делать вид, что ни чести, ни совести не существует, вали домой, я один разберусь. Задолбало твоё нытьё слушать.

— Ага, — хмыкнул он. — Рэмбо, в натуре. Разберётся он. Ты с бабой своей разобраться не можешь, а тут разберёшься, да? Насмешил, блин.

— Так! Никитич, это чё за базар, я не понял!

— Да ничё-ничё, кто тебе скажет-то если не я? Ты ж у нас Бешеный. Тебя, кроме твоих дурацких правил, кроме кодекса твоего ничего больше не интересует. Все вокруг в дерьме по уши, а ты один чистенький. А Катюхе твоей жить хочется, пока молодая и красивая. Другая бы давно загуляла, или бросила. И не потому что сука, а потому что тебе на всех плевать. И на неё плевать, и на меня тоже. А вот на эту шлюху Юлю не плевать почему-то. Ты, может, шпилишь её между делом?

— Ты больной что ли? — нахмурился я и сжал зубы.

Честно говоря, это уже было похоже на истерику.

— Никит, тебе реально по барабану, что сейчас подъедет Ахмат со своей шоблой и в прямом смысле эту Юлю на куски порубит? А ведь это мы с тобой гарантировали, что если она даст показания, ей никто ничего не сделает.

— Допустим, не мы, а ты, — хмыкнул Никита, вставил в зубы сигарету с белым фильтром и щёлкнул зажигалкой.

— Ну, зашибись, — пожал я плечами. — Понял. Говорю же, можешь идти, куда там тебе надо было. Я ей гарантировал, я и обеспечу.

— Да не надо вот этого. Знаю я, ты благородный и неподкупный, человек чести, сска. А я дерьмо неблагодарное.

— Ну, это ты сам сказал.

— Это у тебя на лбу написано, брателло. Титры. Ладно, заколебал ты, знаешь ведь, что не брошу. Просто я предупреждал, что Ахмата выпустят и никакие твои железные улики, показания и вещдоки никто даже рассматривать не станет. Ахмат под кем ходит? Под Ширяем. А Ширяй нашего генерала за какой орган держит? За кошелёк, Серый. За кошелёк. Поэтому генералу нашему твои представления о чести и справедливости…

— Это не мои представления, это кодекс уголовный. А если не работает уголовный, тогда включается мой личный кодекс чести.

— Кодекс он тоже в гробу видал. И твой, и уголовный, и даже кодекс джедая. Ему вообще всё похеру.

— Перестанет быть похеру, — пожал я плечами, — потому что если Ахмат хотя бы дёрнется, я ему башку снесу. А по генералу я информацию собираю. Помнишь Саню Мамаева, замка из третьего взвода? Мамая?

— Да чё с тобой, Серёга, какой к лешему Мамай? — взорвался Никита. — Забудь ты про Афган! Уже сто лет прошло. В стране другая жизнь давно. Вообще другая. Свободная, блин и демократическая. Сейчас человек человеку не товарищ и брат, а волк и враг. Сейчас только бабки решают, а не кодексы. Ты прям, как дитё малое.

— Так вот, — продолжил я. — Мамаев, между прочим, работает в министерстве. И не где-нибудь, а в недавно организованной службе собственной безопасности. И он мне сказал, что поддержит и поможет, если я соберу материалы. Не все продажные, Никита. Не все.

— Не поддержит, — вздохнул он. — Если генерал наверх регулярно заносит, то…

— Так, тихо! — прервал его я. — Пошли!

Мы вынырнули из-за деревьев и рванули в сторону ларька. Обычный круглосуточный ларёк, выкрашенный голубой краской, потрескавшейся и облупившейся за зиму. Такой же точно ларёк, как и все остальные на площади у старого цирка, с зарешеченными окнами, со сникерсами и всеми этими чудесами из огромного свободного мира.

А Юлька, молодая отчаянная баба, в одиночку воспитывающая дочку, взяла этот самый ларёк на территории Ахмата, наняла какого-то малохольного чувачка в напарники и стала вкалывать. На учительскую зарплату прожить было нереально, вот и взвалила на себя не бабскую ношу.

Ну, а Ахмат… он же падишах, здесь всё его и, главное все его. Он брал, что хотел и кого хотел. Прицепился к