Не тот год III - Михаил Владимирович Баковец

Михаил Баковец

Не тот год III

Пролог/Глава 1

ПРОЛОГ

Тихий шум разговора мгновенно стих, когда дверь в кабинет только-только стала открываться. Четырнадцать мужчин расположились за очень длинным столом, укрытым зелёным сукном. Большая часть из них красовалась в обычных гражданских костюмах. И только двое носили военную форму с петлицами лётчиков. Один из четырнадцати и вовсе был в зелёном френче устаревшего покроя. Все они устроились вдоль одной стороны стола рядом с глухой стеной, почти прижимаясь к ней спинками стульев. По другую сторону в метре от стола протянулась широкая красная ковровая дорожка начинающаяся у порога высоченной и широкой двери. Спустя несколько секунд на неё шагнул Сталин.

— Здравствуйте, товарищи, — поздоровался он с присутствующими.

— Здравствуйте, товарищ Сталин, — немного вразнобой откликнулись те.

Сталин принялся прохаживаться по дорожке взад-вперёд. Сидевшие за столом внимательно слушали его.

— Я собрал вас здесь не просто так, товарищи. Забегая немного вперёд скажу, что в ближайшие дни будут подписаны документы по созданию нового НИИ реактивной авиации…

За столом прошёлся ветерок шепотков. Здесь все присутствующие до войны занимались этой темой. Но из-за нападения Германии их перекинули на другие направления. Например, Архип Люлька успел построить первый реактивный двигатель РД-1 процентов на восемьдесят. Но после июня сорок первого его срочно перекинули на танковые дизели. Но теперь что-то изменилось. Люлька, когда увидел кто вместе с ним собрался для беседы со Сталиным, внутренне преисполнился надежд. Ведь все эти люди перед войной так или иначе относились к теме реактивной авиации. С парой человек он успел плотно поработать. И только что его надежды оправдались.

Немного выждав, чтобы эмоциональный порыв у слушателей стих, Иосиф Виссарионович продолжил.

— … начальником назначен Болховитинов. Поздравляю, Виктор Фёдорович, — он посмотрел на одного из мужчин.

Тот быстро встал:

— Благодарю, товарищ Сталин. Клянусь, что оправдаю все возложенные на меня надежды.

— Это очень хорошо, похвальные желания, — кивнул ему Сталин. — Через неделю у вас должен быть набран штат сотрудников кроме здесь присутствующих. После чего вам даётся пятьдесят пять дней для создания опытного образца.

— Двигателя, товарищ Сталин? — с осторожностью спросил Болховитинов.

— Самолёта, Виктор Фёдорович.

Тот слегка побледнел. Затем сказал:

— Это будет сложно. Очень многое потеряно из-за войны. Люди, опять же…

Сталин жестом его прервал, а через секунду улыбнулся.

— Что, подумали, что товарищ Сталин с ума сошёл, раз поставил такую сложную задачу, можно даже сказать, что невыполнимую?

— Нет, — свеженазначенный начальник нового НИИ отрицательно мотнул головой, — и мысли такой не было. Я, мы все понимаем, что сложные времена требуют суровых решений. Пусть даже они и кажутся с первого взгляда невозможными.

— Ничего с нуля придумывать не нужно. Уже есть полноценные разработки. Часть иностранные, часть наши. Сейчас Александр Николаевич выдаст каждому из вас папочку с документами, которые вы не имеете права показывать больше никому. Там есть почти всё, чтобы через два месяца показать мне первый образец будущего советской реактивной авиации, — произнёс Иосиф Виссарионович. Он посмотрел на одного из лётчиков с майорскими петлицами, который сидел у края стола и был ближе всех к входной двери. — Яков Николаевич, попросите моего помощника занести документы.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

Уже через пару минут все сидевшие за столом шелестели фотографиями, чертежами и листами бумаги с машинописным текстом.

Смотря на это, Сталин невольно подумал о тех неудобствах, которые накладывает на него необходимость держать в секрете сюрприз из будущего. По хорошему, этой встречей должен был заниматься кто-то другой. Например, Берия или соратник аналогичного уровня. Но человека с подобным уровнем доверия и что самое важное столь же надёжного у Сталина не было. Верный ему Власик из-за своей любви покутить с красивыми женщинами и алкоголем был не слишком надёжен. Берия уже пару раз ставил ему на вид проступки, когда раздухарившийся глава охраны вываливал секретные сведения не там и не тому, кому можно. Да, самого непримечательного уровня, по сути то, что многим и так известно, просто в силу приближённости к верхам имевшее гриф секретно. Но кто будет утверждать, что Власику не подольют лишнего и он не расскажет то, что сейчас в стране знают меньше двух десятков человек? И все кроме трёх-четырёх человек безвылазно сидят на секретной базе. К тому же Власик всего лишь охранник. Отличный, способный, находчивый, но охранник.

Привлекать кого-то из старых и верных соратников по партии, с кем Сталин шёл с самого низа на вершину, и кто остался рядом до сих пор, ему тоже не хотелось. Несмотря на всё, что их связывало, они были рядом не столько из-за верности, а сколько из-за власти и разделения общих взглядов. Иосиф Виссарионович не брался предположить, как они себя поведут, когда получат информацию из прошлого.

Почти про всех них есть записи в книгах на устройстве из будущего. Про кого-то побольше. Про других поменьше. Но каждый там отмечался, как партаппаратчик до мозга костей, который за лишнюю каплю власти пойдёт против кого угодно. Как это произошло в будущем, когда Сталин решил провести реорганизацию власти, сняв с себя часть обязанностей — но не возможность править и контролировать — и переложив на членов ЦК, одновременно забрав себе у каждого и них кусочек свободы и власти. За это его и убили. Пусть этого ещё не случилось и уже не случится, но Сталин сделал для себя пометку.

Уже сейчас те люди понемногу отходят от важных дел. А кто-то и уходит. Как это случилось с Хрущёвым. Сталин ни единым словом и жестом ничего не сказал Берии, когда получил от того толстую пачку распечатанных листов бумаги о деяниях члена совета. Вернее, его двойника из будущего, которое уже не случится в полном объёме. Просто промолчал. Наркому же хватило и этого, чтобы начать действовать. Уж очень ему не понравилось, как его в будущем обесчестили, сделав ещё большим чудовищем, чем его соотечественника. Причём позорным чудовищем. Тогда Сталину пришлось защитить только одного человека — Жукова. За его слова «встал на колени, умолял пощадить, а затем обмарался. Гадко жил и гадко помер» нарком был готов наведаться в гости и к Георгию Константиновичу. К тому уже, и без того эти два человека относились друг к другу с холодком. Правда, не показывая того своему окружению. Сколько в записях правды не знал никто из обоих грузин. Но эти строчки встретились не в одной книге. И не только в развлекательном