Погоня за судьбой. Часть III - Dee Wild

Dee Wild

Погоня за судьбой. Часть III

Глава I. Старый друг

Сияющий колосс Врат растаял за кормой, оставив после себя огонёк ещё одной далёкой звезды. Каких-то полсуток тому назад два корабля, сорвавшись со стартовых площадок под Москвой, ринулись в бездну космоса. «Косатка» профессора Агапова, свернув на перпендикулярный курс, канула в неизвестность. «Фидес» же, упрямо вгрызаясь в вакуум в направлении Пироса, стремительно набирал скорость — без малого полторы тысячи километров в секунду. Двигатели тянули монотонную колыбельную пылающего водорода, приглушённую многочисленными перегородками, слоями изоляции и компенсирующими механизмами корабля…

Мю Льва была в несколько раз больше Солнца диаметром, но ощутимо менее горячей звездой, поэтому, хоть она и заслоняла собой львиную — иронично, учитывая её название, — долю видимого пространства, защитное поле корабля работало в штатном режиме и исправно поглощало опасное излучение всех спектров.

И здесь, в этой хрупкой скорлупке летающей машины, затерянной между гигантской звездой и бездной, я впервые за долгое время ощутила спокойствие. Отделённая от пустоты лишь силовым барьером и многослойным корпусом, я наконец смогла выдохнуть. Почти весь полёт я спала, как убитая. Незыблемые бриллиантовые россыпи за смотровым окном оставались на месте, освещая моё глубокое, лишённое сновидений забытьё, но ощущение движения невозможно было не заметить. Его нельзя было спутать ни с чем, даже когда созвездия оставались недвижимы.

Банальные истины не рождаются сами по себе, сам мир вдалбливает их в головы. Движение — это жизнь, а жизнь — есть движение. Трудно спорить, когда ты — лишь пылинка, затерянная в нашей Вселенной — бушующем круговороте энергии и материи, сметающем всё на своём пути.

Хорошо тебе или плохо — двигайся. Когда больше не о чем мечтать, когда ничего больше не осталось — двигайся. Потому что здесь, в этом мире в состоянии покоя пребывают только камни. И мёртвые…

* * *

Очнувшись наконец от глубокой дрёмы, первые несколько секунд я пыталась сообразить, где нахожусь. Затем облачилась в свежую, чистую форму тёмно-синего цвета из адаптивной синткани, встретилась с капитаном Юмашевой в корабельной рубке и изложила ей свои соображения.

Альберт Отеро был единственным влиятельным человеком, к кому я могла обратиться по старой памяти, и для этого предстояло вернуться домой, на Пирос. Побывав лидером левой партии «Фуэрца дель Камбио» — «Сила Перемен», — Альберт ныне занимался поставками продовольствия военным и работал с профсоюзами планеты. Всё, что у меня было — это адрес в центре Ла Кахеты, где Альберт по понедельникам принимал посетителей, да координаты нескольких частных вилл, в которые время от времени он наведывался. Судя по расписанию, следующий приём был через несколько дней, поэтому мне оставалось либо ждать, либо поискать в одном из его многочисленных жилищ…

Но была ещё одна тонкая ниточка, которая связывала меня с Альбертом. Это центральная гостиница Олиналы.

С того момента, как чуть менее двух лет назад в поисках возмездия я отправилась на корабле дяди Вани на Каптейн, я не знала, что происходило на Пиросе. Почему-то я сторонилась этого места с тех пор — то ли боялась увидеть, как родная Олинала меняется, стареет с течением времени, то ли опасалась, что Альберт снова втянет меня в свои игрища. Как бы то ни было, за это время я ни разу не связалась с ним, а он, надо отдать ему должное, не тревожил меня в этом странном бессрочном отпуске. Похоже, был очень занят своими многочисленными делами…

Первым делом я решила отправиться именно туда — в Олиналу. Стоя на возвышении в центре капитанского мостика, я разглядывала голографическую проекцию планеты, которая когда-то стала моим вторым домом. Пирос был похож на детский резиновый мячик, волею причудливой геологической истории слепленный из двух почти зеркальных полусфер.

Неровными пятнами цвета спаржи на северном полушарии выделялись три пересоленных мелководных моря, каждое из которых протянулось на добрую тысячу миль, и в каждом из которых глубина не превышала пяти метров. Две узкие полосы заселённых степей на севере и юге, скупо покрытые редкими речушками и озерцами, по мере приближения к экватору резко обрывались, переходя в пустыни. Жаркие, практически необитаемые песчаные пространства с редчайшими оазисами, в свою очередь, упирались в лавовые поля, испещрённые каньонами и изломами горных хребтов. Постоянная вулканическая активность ежегодно меняла ландшафт этих мёртвых земель, а нечеловеческая жара и опасная фауна отпугивали кочевников, редкие из которых осмеливались путешествовать вдоль северных границ пустыни…

— У меня ощущение, что ты идёшь ва-банк. — проницательно заметила капитан Юмашева. — Есть идеи на случай, если твой Альберт не сможет нам помочь?

— Я знаю ещё пару человек, но на них я вышла в своё время именно через него, — пробормотала я, наблюдая за редкой сеткой траекторий спутников на голограмме. — Все дороги вели или к нему, или от него. От этих людей, впрочем, в нашем деле будет мало толку…

В Москве я всё-таки простудилась. Глаза были словно забиты песком, все кости ломило, а тело умоляло меня вернуться обратно в каюту, лечь в лёжку и забыться ещё на недельку-другую.

— Значит, все яйца лежат в одной корзине, — скептически заметила Диана. — А если точнее — то всего лишь одно яйцо, да и то — битое… Что ж, план так себе, но это лучше, чем ничего. Ткни-ка пальцем, где нам лучше садиться.

Отыскав на голограмме Олиналу, я сместила карту и ткнула в меловой карьер, овальным пятном выделявшийся на бронзоватой холмистой степи, точно высверленное зубное «дупло».

— Здесь. Мне понадобится быстрый транспорт и деньги… Апчхи! — не сдержалась я.

— И что-нибудь от простуды. Ближайший космопорт в тысяче километров… — Бросив взгляд на мерцающую отметку, Диана скомандовала: — Автопилот, применить новое место назначения. Райкер, предупредите центральную диспетчерскую, чтобы не волновались — сядем в стороне от их площадок.

— Есть! — отозвался штурман-навигатор из тёмного угла.

Повернувшись ко мне, Юмашева распорядилась:

— За деньгами и транспортом обратись к Оливеру. Сколько человек выделить тебе в помощь?

Я замотала головой:

— Нет, я должна быть одна. Альберт не общается с незнакомыми людьми, он очень осторожен. Я не уверена даже, что он захочет общаться со мной.

— Так. Если отправишься одна — где гарантии, что ты не решишь бросить задание и выйти из игры? — Её зелёные глаза буравили меня, испытующие и жёсткие.

— Какие ещё гарантии? — Я лишь развела руками. — Нет их и быть не может.

Юмашева секунду молчала, а потом уголок её рта