Кто ты такой, Саске-кун? Том 1. Разрушенный берег. - Деус Экс Мелум

Деус Экс Мелум

Кто ты такой, Саске-кун? Том 1. Разрушенный берег

Пролог. Суд для скромного учёного

Меня провели с помпезной процессией профессиональных головорезов по залу суда и поставили на колени прямо по центру этого торжества правосудия.

— Ара-ара, как однако грубо для провластных болванчиков, которые читают остальным нотации о гуманности и демократии…

— Я, Эксилор Гирей, верховный судья республики Нарвис, объявляю вам список ваших обвинений, мистер… Что за! Где его имя? — возмущённо прошипел жирный судья, злобно посмотрев на одного из членов Псайлибрис, что держали меня на мушке.

Хотя, честно говоря, я не особенно понимал, зачем, если меня накачали убойной дозой наркоты и пси-блокаторов, сдобрив это нейронным ошейником для того, чтобы я тут не устроил геноцид.

Я, конечно, вывел всю эту дрянь из своего организма и не дал нейронному ошейнику полностью блокировать свой биокинез, но они-то об этом не знают, хе-хе-хе?

Одним словом, эти ребятки — те ещё параноики… Я же простой и крайне скромный учёный, зачем же так меня упаковывать-то?

— Мистер Гирей, наше расследование показало, что эта крыса — выкормыш Тенебриса, вылезший из этой межгалактической свалки, и все его имена, кроме клички с помойки, которую он гордо носил как титул, — всего лишь обычная фикция.

— Тенебрис? Да как ты ещё живой, если родился на этой помойке? — удивлённо спросил этот надоедливый мешок с жиром, хотя для других он, наверное, мудрый судья, да?

— Вижу, вы прочитали лишь краткую выжимку из его дела, мистер Гирей. Откройте страницу 57, чтобы долго ничего не объяснять. — Ух, какой угрюмый мужик, хотя кажется, это он попал под действие моего нового химиката, когда вламывался в мою лабораторию.

Стоит ли ему сказать, что через денёк или, на крайняк, недельку (если у него крепкий иммунитет), у него попросту откажут ноги, а через ещё день после этого он ослепнет?

Нет, пожалуй, пусть это будет для него сюрпризом, как для меня было посещение моей скромной обители кучей этого тупого спецназа из псиоников, гордо именующихся Псайлибрис.

— Что! Ему четыреста лет? Как это возможно? Разве он не должен был стать исчадьем давным-давно! — Ох, как по ушам резанул его мерзкий голос. Вот в такие моменты и жалеешь, что твой слух лучше, чем у обычного хомо сапиенса.

— Ара, посмотри на моё лицо и скажи, кто из нас больше похож на исчадье, а, жиробас? — устало спросил я у этого недоумка, так как мне уже надоел этот поганый фарс.

Всё же, всё это лишь показуха. Я уверен, что меня уже списали, и сразу после того, как я выйду из этой комнаты, меня направят на чёртову вивисекцию, чтобы понять, как я до сих пор живой и здоровый, несмотря на то что псайкерствую уже не одну сотню лет.

— Неуважение к суду! Да как ты смеешь оскорблять человека, что решает твою судьбу, жалкий выродок! — И где они его нашли? Во всей республике таких идиотов у власти исчезающе мало, так как их прикапывают их более ушлые конкуренты. Естественный отбор во всей красе. Даже жаль, что этого индивида он обошёл стороной — скорее всего, чтобы незаметно смахивать почти несуществующих людей, как я, без лишних проблем.

— Ты приговариваешься к пожизненному заключению за многочисленные опыты над людьми и фальсификацию личности! Всё, уведите отсюда этого отброса! — надрывно орал судья-жиробас.

Эх, жителей Тенебриса, живущих за чертой промзоны, как всегда, за людей не считают. Столько лет прошло, а ничего не меняется. Хех, аж смешно стало.

— Так, здоровяк, я не знаю, как тебя зовут, поэтому будешь Беном. Так вот, Бен, заткни уже своего декоративного пёсика, душевно прошу. — Активно жестикулируя, я повернулся к псионику, стоящему позади меня.

Он был двухметровым амбалом, явно вышедшим из лаборатории вроде моей, а может, и моей. Я не всегда отслеживаю судьбу своих экспериментов, да и часто работал со своими коллегами по всей нашей чудной вселенной Чёрной вуали.

Так что, может, меня повязали поделки моих коллег по цеху, но я не в обиде. Всё же учёный без пушки и генных модификаций — как шлюха на паперти, даёт всем, кто даст больше ресурсов для исследований.

Благо, я человек принципиальный и глубоко генномодифицированный, поэтому брал что хотел — обманом, шантажом и прочими милыми для больших шишек вещами.

Из минусов — есть большой риск смерти, но, право слово, в каком деле в этой поганой вселенной его нет? Правильно — ни в каком. Да и до этого как-то обходилось, но, видимо, кто-то из последних моих клиентов меня слил за приличный гонорар.

Спросите, почему же я так спокоен? Ох, так всё просто: я один из немногих псиоников, что достиг S-ранга и не превратился в исчадье через десяток лет, а уж среди биокинетиков я и вовсе один сейчас — эска.

Одним словом, я знаю страшную тайну, которую от власть имущих хранит каждый член нашей жуткой братии чудовищ в человеческой шкуре.

Так как эта тайна — луч надежды для псиоников, которые рано или поздно станут чудовищами, которых будут убивать псионики помоложе и поглупее, чем их сошедшие с ума коллеги.

— Перфектор, ты будешь устранён, если ещё раз дёрнешься. — Холодно проговорил бугай Бен, наставив на меня свою плазменную пушку.

— Ой, да ладно тебе, чего ты как не родной? Когда ты сжигал десятилетия моего честного труда, ты был куда бодрее. Или всё дело в том, что твои молодчики были сожраны моей химерой-малышкой Люси? — Тепло улыбнувшись, я слегка наклонил голову и поправил треснувшие очки, которые до этого выводили на стёкла информацию с приборов в моей лаборатории.

— Тебя будут медленно резать и колоть наркоту, пока не поймут, почему такой ублюдок, как ты, ещё не стал исчадьем, пережив десятки более достойных разумных, которые были куда как более достойны жизни, чем ты, безумный ты сукин сын!

— А вот оскорблять мою матушку не надо. Она была хорошей жительницей свалки, да и я сожрал её труп, чтобы не помереть от голода, так что точно знаю, что она была на диво здорова для жительницы свалки. Жаль только, ей перерезали горло после изнасилования. Может быть, если бы она выжила, я бы был пай-мальчиком? — Я задавал вопрос скорее себе, чем ему, но не преминул воспользоваться его ступором после моей исповеди, быстро выдвинув из рук костяные когти и перерезав горло псионику рядом с собой.